Грабли сансары

– Растлитель малолетних!

– В-третьих, мне самому восемнадцати еще нет, да и, в-четвертых, шестнадцать лет – возраст согласия…

Бабушка Аси чувствовала, что жертва ведет себя неправильно, но что она могла поделать? Разве что вцепиться в этого негодяя посильнее. Это подействовало: наглая ухмылка исчезла с лица гаденыша, появилась гримаса боли.

– Варвара Леонидовна, – попросил Гриша сдавленным голосом, – а вызовите полицию, пожалуйста! Она меня покалечит сейчас…

Галина Дмитриевна опомнилась и отдернула руку.

– Спасибо! – Малолетний извращенец слегка поклонился и вошел в подъезд.

– Нет, ну ты видела?! – выдохнула Асина бабушка, когда к ней вернулась речь. – Такой же наглец, как папочка! Яблоко от яблони… А кто его отец, кстати? Грузчик? Вышибала в баре?

– Завотделением в кардиологии, – ответила соседка и торопливо уточнила: – Но очень грубый, очень!

* * *

Ася поняла, зачем Гриша подпирал дверь стулом.

Богдан Семенович был у себя дома, и стучаться он не привык. Нет, в этот раз они еще ничего не успели. Просто валялись вместе на кровати, но Ася подорвалась и не знала, куда деваться от смущения. Богдан Семенович на ее смущение не среагировал.

– Так, – сказал он, – пока баб… то есть мам ваших нет, надо поговорить серьезно.

Гриша и Ася как по команде сели и синхронно хлопнули глазами.

– У меня такое ощущение, молодежь, что вы плохо соображаете, что происходит.

Богдан Семенович посмотрел в честные Асины глаза. Потом в Гришины.

– Послушайте, – сказал он, – давайте без соплей. Если делать вакуум, то делать его надо вот прям сейчас. Лучше вчера. Но можно завтра.

– Но мы же вроде решили… – начал Гриша.

– Это взрослые за вас все решили, – отбрил его отец, – я хочу понять, что решаете вы.

– Но ты же сам сказал, что дашь денег… – опять начал Гриша.

Богдан Семенович разозлился.

– Гриша, я дам денег, – сказал он, – но ты понимаешь, что дело не только в деньгах? У меня такое впечатление, что вы малость… как это сейчас говорят, не догоняете. Ася, ладно этот оболтус, но рожать тебе. Ты подумай, ты точно готова?

– А если не готова, то что? – спросила Ася.

– Если не готова, то мы с тобой едем в больницу. И инцидент будет исчерпан.

– Но я… – сказала Ася.

На некоторое время она зависла. В больницу ехать очень не хотелось.

– Папа, что ты пристал? – возмутился Гриша.

– Ребята, – терпеливо начал с начала Богдан Семенович, – у вас через восемь месяцев будет ребенок. Все ваши друзья будут ходить по дискотекам и пить водку, а вы будете сидеть дома и менять подгузники.

Гриша фыркнул.

– Папа, я ненавижу водку, – сказал он.

– А я дискотеки, – добавила Ася.

Богдан Семенович чуть не взвыл от бессилия.

«Два идиота», – подумал он. Но вслух сказал:

– Окей, поговорим через полгода.

– Надо замок в дверь поставить, – задумчиво сказал Гриша, провожая отца взглядом.

– Слушай, а ведь у нас реально ребенок будет, – сказала Ася.

– Ай, – отмахнулся Гриша, – восемь месяцев – это в другой жизни. Экзамены еще эти… Поступление… Я потом, ок?

* * *

На следующее утро Грише опять пришлось бежать к нулевому уроку – натаскивание на ЕГЭ выходило на пик, каждый день было по два-три факультатива. Он позавидовал Асе, которая осталась нежиться в смятой кровати, наскоро перекусил и двинул в школу.

Настроение было отличное. Они с Асей притерпелись друг к другу, и Гриша начал получать удовольствие не только от секса, но и от уютного сопения в ухо, от мягкого и теплого, что всю ночь было рядом, только протяни руку. И просыпались они, тесно прижавшись друг к другу.

– Привет, Григ! – из задумчивости его вывел одноклассник Даник. – Чего такой довольный?

Гриша понял, что широко улыбается, но прятать улыбку не стал – кому какое дело? Может же у него быть просто хорошее настроение?

– Да так, – ответил Гриша, но Даник сразу взял быка за рога:

– Это из-за Аськи, да?

Гриша промычал что-то неопределенное.

Данька фыркнул:

– Да не парься! Вся школа уже знает!

Гриша повертел головой и понял, что превратился в центр притяжения взглядов. Все одноклассники так или иначе рассматривали его: кто в открытую, кто искоса, а девчонки тут же принялись шептаться, не отрывая от Гриши глаз.

Это было приятно.

– Так что, вы это… спите, да? И она залетела, да? – Даник от волнения говорил слишком громко.

Даже те, кто изображал безразличие, подняли головы и стали прислушиваться.

И Грише стало смешно.

– Народ! – сказал он на весь класс. – Все правда! Я и Ася… короче, у нас будет ребенок!

Сначала все молчали. А потом кто-то из одноклассниц прошептал театрально:

– Я же говорила…

Класс прорвало. Кто-то засмеялся, кто-то захлопал, Данька, раздуваясь от гордости – словно это он был сегодня ньюсмейкером, – хлопал Гришу по плечу и повторял:

– Мужик! Мужик!

А Гриша стоял и прислушивался к себе. В ушах звучал собственный голос: «У нас будет ребенок!» Он возвращался снова и снова, словно эхо в ревербераторе.

– Успокаиваемся! – прогремел над головами голос математички. – Рассаживаемся! Прекращаем гвалт!

Класс неохотно затихал.

Данька хотел продлить минуту собственной славы (ведь это он заставил Гришу признаться!), потому сказал: