Грабители морей

Впрочем, один факт, случившийся вскоре после перехода Эксмуг-Гауза в собственность адмирала, свидетельствует о том, что шотландец кое-что знал о таинственном деле.

Прежде чем решиться на поселение в отеле, адмирал Коллингвуд, терзаемый угрызениями совести, пожелал радикально переделать там все внутри, чтобы ничто не напоминало ему о брате. За переделками наблюдать поручено было Мак-Грегору.

По окончании всех работ адмирал въехал в отель и изумился: там все было приспособлено точно для самого темного заговора. Снаружи ничто не бросалось в глаза, но стоило нажать рукой в том или другом месте старинную дубовую резьбу — открывалась тайная дверь на какую-нибудь витую лестницу, которая вела сперва в верхний этаж, а оттуда в какое-нибудь подземелье. Каждая комната, каждый коридор, каждый закоулок были снабжены секретною дверью и секретною лестницей, через которые можно было скрыться в один миг.

Но это не все. В отеле был, кроме того, устроен тайный механизм, посредством которого можно было в один миг запереть там все двери, окна и коридоры при помощи опускных железных заслонов. Этим способом все комнаты можно было разом изолировать одна от другой, и находившиеся в них люди попали бы в мышеловку. Вместе с тем дом был роскошно отделан и обставлен с самым обдуманным комфортом.

Осмотрев отель, Коллингвуд остался чрезвычайно доволен. Он понял, что верный слуга стремился всячески оградить его от покушения со стороны Биорнов, предполагая, что те не пожалеют никаких трудов и расходов для борьбы со своим врагом для отмщения ему. Но в таком случае Мак-Грегору, стало быть, известна была трагедия на Лафоденских островах? Адмирал решил проверить это и спросил своего слугу поддельно-равнодушным тоном:

— К чему столько предосторожностей?

— Здешний квартал очень ненадежен, милорд, — ответил шотландец, — и еще недавно «Грабители», забравшись в дом лорда Лейчестера, выбрали из него все ценное до последней булавки, не говоря уже о том, что они захватили в плен молодого сына лорда и отпустили его лишь за выкуп в сорок тысяч фунтов стерлингов.

— А! Так ты выдумал все это против «Грабителей»?

— Против них и вообще против всех врагов вашей светлости.

— Какие же у меня еще враги? Разве ты еще кого-нибудь знаешь, Мак-Грегор?

— У человека в вашем положении, милорд, всегда много врагов, — отвечал он. — Но, — прибавил он с сумрачным видом, — горе тем, которые вздумают тронуть хоть один волос у вас на голове!

Таким образом шотландец уклонился от прямого ответа, но зато сам воспользовался случаем, чтобы обратиться к своему лорду с просьбой, которая чрезвычайно удивила Коллингвуда.

— Милорд, — сказал он, — по поводу всех этих переделок у меня к вам есть очень большая просьба.

— Заранее исполняю ее, если только могу. В чем дело?

— Позвольте вас просить, милорд, чтобы секрет всего этого устройства знали только вы да я.

— Вижу, вижу, куда ты клонишь. Ты терпеть не можешь моего секретаря.

— Я не его лично имел в виду, хоть, действительно, не люблю его. Я намекал на его должность.

— Объяснись. Я не понимаю.

— Видите ли, милорд, ваш секретарь у вас в доме не свой человек, не то, что я. Мак-Грегоры пятьсот лет служат герцогам Эксмутским, я смотрю на себя как на вашу собственность, на вашу вещь. Для меня нет ни короля, ни отечества; для меня существует только герцог Эксмут, как для собаки ее хозяин.

— Я это знаю, мой честный Мак-Грегор, — сказал герцог, против воли растроганный такою преданностью, несмотря на ее несколько дикий характер.

— Я не стану вам говорить, что ненавижу вашего секретаря за то, что он кажется мне подозрительным, что все в нем, на мой взгляд, фальшиво и неестественно. Я вам скажу только, что ведь он не более, как наемный секретарь, и не вечно будет служить у вас. Сегодня он, завтра другой кто-нибудь. Что же будет, если каждому секретарю вы будете сообщать тайну отеля? Тайна только тогда тайна, когда она известна одному человеку и уж самое большее двум; если же она известна троим или четверым, то перестает быть тайной.

— С этой точки зрения я нахожу, что ты совершенно прав, — сказал лорд после минутного размышления. — Даю тебе слово, что маркиз де-Тревьер не узнает ничего о тайных приспособлениях в отеле.

Мак-Грегор возненавидел де-Тревьера с первого же дня его поступления к Коллингвуду. Причин для ненависти было много. Во-первых, Мак-Грегор ревновал адмирала к молодому секретарю, во-вторых, ему порою казалось, что Фредерик кидает на лорда взгляды, исполненные ненависти. Наконец, шотландцу удалось однажды ночью подсмотреть, как молодой человек, саркастически улыбаясь, упивался страданиями адмирала, когда тот метался по своей постели, преследуемый галлюцинациями. С этого дня Мак-Грегор окончательно убедился, что Фредерик де-Тревьер поступил к Коллингвуду неспроста, что он шпион, действующий либо за собственный свой счет, либо подосланный другими. Верный слуга понял, что во всяком случае его господину грозит опасность.