Грааль как символ и надежда

Ран настойчиво идентифицирует Парсифаля с Рамоном-Роже Тренкавелем, графом Каркассоны, который в 1209 году погиб в тюрьме инквизиторов в возрасте 24 лет, то есть в тот самый период, когда и создавался эшенбаховский «Парсифаль». Предводители крестового похода против катаров во время осады Каркассона пригласили Рамона-Роже Тренкавеля на переговоры и подло его заманили в ловушку.

Рамон-Роже был сыном графа Роже и Аделаиды, дочери Раймонда V, графа Тулузского. Это значит, что даже имя его матери Аделаиды созвучно имени матери Парсифаля, Герцелойды. По Эшенбаху, Герцелойда до своего брака с Гамуретом была обручена с человеком по имени Кастис. Латинское слово castis означает «сдержанный» или «богобоязненный». Историческая Аделаида, дочь графа Тулузского, действительно предназначалась в жены другому: королю Альфонсу II Арагонскому (1132–1196). Он же фигурирует в истории и летописях того времени под прозвищем Праведный или Богобоязненный.

И вот теперь-то все становится до крайности интересно. Потому что этот Альфонс II Арагонский принадлежал — как, впрочем, и граф Каркассонский — к меценатам странствующего певца по имени Гийо Провенский. Ран был убежден, что этот самый Гийо Провенский соответствует провансальцу Кийоту, о котором упоминает Вольфрам фон Эшенбах в своей версии легенды о Граале. Гийо Провенский и Вольфрам фон Эшенбах были современниками, теоретически у них было предостаточно возможностей познакомиться и пообщаться друг с другом: и при дворе Фридриха Барбароссы, например, на большом празднике в Майнце в 1184 году, в Вартбурге, у ландграфа Германа Тюрингского.

Противники этой теории обычно отмечают, что Гийо Провенский ни в коем случае не был «провансальцем», он происходил из местечка в центре Франции, чуть восточнее Парижа. Ран же отметает эту мысль с невероятной категоричностью. Возможно, Эшенбах неверно истолковал имя своего информанта и «отправил» его в Прованс, к тому же Гийо тоже подолгу находился на юге Франции, все-таки родине трубадуров.

Я лично не исключаю, что Вольфрам фон Эшенбах играл словами намеренно.

«Крестовый поход» против Грааля, или Полемика

В общем, Ран заявил о себе как провокатор. Ну а тема-провокация обязательно порождает соответствующую реакцию — бурю. Обмен же мнениями подчас (вернее, почти всегда) превращается в самую настоящую «битву титанов».

Отто Ран выдвинул гипотезу, основанную на подсказках собственной интуиции.

Да, возможно, на одной только интуиции научную теорию и не построишь. Зато работает интуиция очень даже эффективно.

Без содействия интуиции Троя лежала бы сегодня под слоями песка и земли. Генрих Шлиман следовал подсказкам своей великолепной интуиции, просто взялся за лопату, и ему повезло.

Что же касается Монсегюра, то возникает вопрос: может, спустя почти восемьсот лет различных политических и религиозных «происшествий» стоит поискать доказательства в виде документов?

Хотя что доказывают официальные документы? Возьмем, к примеру, не так уж давно погибшую принцессу Диану, которая не сделала бы и шага, не зафиксированного со всех сторон. Ну, и? Из этих «официальных» документов сфабриковано просто сумасшедшее количество биографий принцессы. И каждая могла бы показаться правдивой. Вот только частица «бы», как всегда, мешает.

Отто Ран затронул очень провокационную тему. Об абсолютной объективности в данном случае говорить, естественно, не приходится. Я вовсе не защищаю Отто Рана, хотя оппоненты готовы были просто его растерзать. Они пытались представить Антонина Гадаля беспомощным энтузиастом-графоманом, «соблазнившим» своими теориями не в меру восторженного Рана.

Досадно то, что самые яростные противники книги Рана находятся (по сей день) именно на французской стороне. Я никого не хочу обидеть, но мне почему-то кажется, что здесь все дело в национал-социалистическом прошлом Рана. Эти авторы обвиняют Отто Рана в том, что он пытается германизировать катаров и Монсегюр, да еще и с помощью Вольфрама фон Эшенбаха. Ирония судьбы заключается в том, что в Германии тоже были катары, проживали в окрестностях Кельна, да и Аквитания, нынешний Лангедок, в эпоху катаров к Франции-то никакого отношения не имела — там ощущались влияния и римлян, и вестготов, и германцев. Вплоть до начала VI столетия Тулуза была столицей вестготского королевства.

Нет, я далеко не во всем разделяю «веру» Отто Рана. Но во многом он и в самом деле прав.

По крайней мере, Рану удается разрешить загадку, почему во всех историях святого Грааля именно Троица имеет такое значение при дворе короля Артура. Святая Троица — религиозный праздник Святого Духа, на церковном языке именуемого Параклетом (греческое слово, означающее «Всеутешитель»). Интересно то, что у катаров имел место Consolamentum, а это есть не что иное, как… утешение. Именно эту особенность и подметил Отто Ран. Как, впрочем, и то, что Монсегюр — это Мунсальвеш.

Монсегюр=Мунсальвеш?