Говорит Черный Лось

Я оседлал свою каурую лошадь и надел священную рубаху, ту, что сделал специально для себя. На спине распростер крылья пятнистый орел, а на левом плече сияла утренняя звезда — когда стоишь лицом на юг, это плечо всегда обращено к востоку. Через всю грудь от левого плеча до правого бедра была изображена пылающая радуга. Другая радуга повисла на шее, как ожерелье, а под ней звезда. С каждого плеча, локтя и запястья свисало по орлиному перу. Со всех сторон рубаха была расписана красными полосами молний. То были знаки из моего великого видения, и ты услышишь, как они защитили меня в тот день.

Все лицо я выкрасил красной краской, а в волосы воткнул орлиное перо в честь Великого Духа. Собрался я быстро, звуки стрельбы еще не прекратились. Я выехал один по старой дороге, которая шла через холмы к Вундед-Ни. У меня не было ружья; я держал лишь священный лук запада, который видел в своем видении. Не успел я отъехать, как меня догнала группа молодых людей на лошадях. Первыми, кто подъехал, были Любит Войну и Железный Васичу. Я спросил, что они намерены делать. Они ответили, что едут просто разузнать, где стреляют. За ними поскакали другие, в том числе несколько пожилых людей.

Нас теперь было примерно человек двадцать. Стрельба слышалась все ясней и ясней. Навстречу галопом скакал какой-то человек, который успел крикнуть: "Хей-хей-хей! Их всех перебили!", хлестнул лошадь и еще быстрее понесся к Пайн-Риджу. Скоро мы добрались до гребня горы, откуда, если посмотреть на восток, сейчас видна церковь и общая могила. Отсюда и началась эта страшная резня. Прямо на юго-запад от этого места проходит глубокая извилистая лощина, которая тянется почти до самой вершины, где мы стояли. Лощина эта безымянна, однако васичу сейчас иногда называют ее ручьем Битвы. Мы остановились на этом гребне неподалеку от начала высохшей лощины. Ружья на фургонах все время били по возвышенности и вдоль лощины. Повсюду слышались выстрелы, стоны и крики. Кавалеристы носились по холмам, скакали вдоль лощины и стреляли в бегущих женщин и детей, которые пытались спастись в овражках и за чахлыми сосенками.

Прямо впереди, где начиналась лощина, сбились в кучу несколько женщин и детей. Подскакавшие кавалеристы направили на них свои ружья. Мы придержали коней за гребнем, и я обратился к своим спутникам: "Мужайтесь. Там наши сородичи. Попытаемся спасти их". И все мы разом запели:

Я — из племени Духов Громовых.
Я — из племени Духов Громовых.
Я говорю: вы будете жить.
Я говорю: вы будете жить,
Вы будете жить.
Вы будете жить.

А потом я галопом перемахнул этот гребень, а за мной остальные. С криком: "Мужайтесь! Пришло время сразиться!" — мы понеслись вперед. Завидев нас, солдаты, державшие на прицеле женщин и детей, дали залп в нашу сторону, а затем бросились врассыпную. За ними последовали другие кавалеристы с той стороны лощины. Мы же забрали своих сородичей и помогли им перебраться за гребень горы, к северо-западу, где они были в безопасности. Ружья у меня не было, и когда мы бросились в атаку, я просто держал в правой руке прямо перед собою священный лук. И ни одна пуля нас не задела.

В лощине мы нашли маленькую девочку. Я не мог сразу взять ее с собой, но позже я забрал ребенка, и кто-то из соплеменников удочерил ее. В ту минуту я успел лишь завернуть ее в покрывало и оставил на месте. Здесь она была в безопасности, а меня ждали другие дела.

Кавалеристы бежали на восток за холмы, где находились другие солдаты. Там все они спешились и залегли. Я попросил своих спутников придержать лошадей, а сам атаковал их, держа в правой вытянутой руке священный лук. Все солдаты стали стрелять в меня, вокруг свистели пули. Я подъехал совсем близко к ним, и только тогда развернулся и поскакал обратно. Солдаты с той стороны лощины тоже стреляли в меня. Но назад я вернулся целым и невредимым. Все больше и больше лакотов, услышав стрельбу, прибывали из Пайн-Риджа. Мы вторично все вместе бросились в атаку на васичу. Солдаты побежали на восток, туда где резня началась. А мы преследовали их по высохшей лощине. То, что мы увидели на своем пути, было ужасно: кругом лежали мертвые и раненые женщины, дети, грудные младенцы. Солдаты преследовали несчастных и убивали их. Время от времени попадались груды мертвых тел, наваленных друг на друга — солдаты расстреливали жавшихся друг к дружке людей. Некоторые из убитых были разорваны в куски ружьями на фургонах. Я видел младенца, который пытался сосать грудь своей мертвой окровавленной матери.

Здесь же, в лощине, нам попались два маленьких мальчика. У них были ружья, и они сами стреляли в солдат. Мы даже видели тех васичу, которых они убили. Мальчики оказались здесь совершенно одни, но не испугались. Это были очень храбрые ребята.