Говорящие часы

— Было дело, — усмехнулся Корниш. — Чуть было их не схватил. Один из них был похож на… — Он как бы осекся.

Джонни подмигнул управляющему и прошел в ворота. Эрик Квизенберри увидел их, поднялся с плетеного стула на веранде и пошел им навстречу.

— Доброе утро, Дайана, — он покосился на Джонни, — и мистер Флетчер!

— Я не рано? — осведомилась Дайана.

— В самый раз. Мистер Уолш уже здесь. Он в доме с моей… с Бонитой. Мистер Флетчер, вы не против подождать несколько минут? Дело в том, что… Мистер Уолш был поверенным отца и…

— Конечно, я тут и посижу.

Эрик Квизенберри увел Дайану в дом, а Джонни уселся на плетеный стул. С высоты своего положения он обозревал лужайки, дорожки и тропинки. Внизу, у подножия холма, пролегала дорога на Хиллкрест.

Спустя какое-то время в доме послышались голоса. Затем на веранду вышли чета Квизенберри, Дайана Раск и высокий седовласый мужчина.

Бонита Квизенберри сделала вид, будто не замечает Джонни, а ее муж представил Флетчера седовласому мужчине:

— Мистер Уолш, познакомьтесь — это мистер Флетчер. Спасибо вам, что нашли время к нам приехать. До свидания.

Адвокат Уолш зашагал по аллее вниз. Во взгляде, которым Бонита провожала его удаляющуюся фигуру, Джонни заметил затаенную ненависть.

— Все в прядке, мистер Квизенберри? — небрежно поинтересовался Джонни.

Эрик Квизенберри вздрогнул:

— В порядке? М-м, да, да. То есть нет. Отец в завещании указал, что часы переходят целиком и полностью в собственность его внука Тома. Уолш истолковал это в том смысле, что часы являлись собственностью Тома еще до того, как отец умер.

— И очень жаль, — мерзким голосом произнесла Бонита, — что их украли.

Дайана Раск гордо вскинула подбородок:

— Я бы все равно не взяла их!

— Неужели? Впрочем, тебя я и не обвиняю, но у тебя странные друзья. А по некоторым вообще тюрьма плачет…

— Бонита! — оборвал ее Эрик Квизенберри.

— Я тебя имею в виду! — с ненавистью бросила Бонита мужу, повернулась и бегом бросилась в дом.

— Прошу прощения, — извинился Квизенберри, — у моей жены нервы.

— Ничего страшного. Я уже ухожу, — сказал Джонни. Сойдя с веранды, он остановился. — Не удовлетворите ли мое любопытство, мистер Квизенберри? Я заинтересовался «Говорящими часами». Минувшей ночью они действительно были в сейфе?

— Разумеется. С тех пор как я узнал их стоимость, ни за что не оставил бы их снаружи.

— Так я и подумал. Но другие часы из коллекции не менее ценны, однако они не под замком!

Квизенберри задумался:

— По правде говоря, я не слишком интересуюсь остальными часами. Отец, пока был жив, практически не выходил из комнаты, где коллекция, а в парке круглосуточно дежурили сторожа.

— Прошлой ночью сторож не особенно усердствовал.

— Лоботряс! — Квизенберри не сумел скрыть раздражения. — Этого, откровенно говоря, я подумываю рассчитать.

Джонни кивнул. Он не прочь был продолжить разговор, но Дайана Раск сказала:

— Мне пора домой.

Когда они подходили к воротам, Джонни заметил:

— Я собирался еще кое-что выяснить, но, по-моему, Эрик Квизенберри не в настроении. Ходят слухи… Хотя не думаю, что в этом что-то есть…

— Вы имеете в виду слухи о завещании Саймона Квизенберри? — уточнила Дайана.

— Да. Поговаривают, он оставил после себя не так много, как… ну, как ожидалось.

— Это правда, мистер Флетчер. Думаю, рано или поздно… Словом, мистер Саймон не оставил ничего.

— Ничего? Хотите сказать — почти ничего?

— Абсолютно ничего. Вроде бы дела последние годы шли неважно, и я так поняла, он заложил все свое имущество. Даже коллекцию часов…

— Свою коллекцию? Интересно, кто ссудил Саймона под нее деньгами?

— Тот грек, поставщик губок. Мистер Николас Бос.

— Получается, все часы достанутся ему? Вчера он сказал, что пришел за часами, но я не думал, что это относится ко всей коллекции. Ведь она, говорят, стоит полмиллиона долларов!

— Так и есть! Мистер Квизенберри занял полмиллиона.

Джонни присвистнул:

— И Бос готов выложить еще семьдесят пять тысяч за «Говорящие часы»?

— По-моему, да.

Джонни покачал головой:

— Бывают же сумасшедшие! Скажите, зачем вам лишаться семидесяти пяти тысяч?

— Думаю, это очевидно. Я вышла за Тома по любви, а не из-за денег, как…

— Как Бонита, хотите сказать. А что будет с Эриком? Старик завещал ему компанию?

— То, что от нее осталось. Мама… Я так поняла, если он через полгода не выплатит банку миллион долларов долга, у него все отберут.

— Ого! Плохи его дела. А тот парень, который сейчас там заправляет, Уилбур Теймерек, что будет с ним?

Джонни показалось, что у нее слегка дрогнули губы, когда она сказала:

— В общем… скорее всего, он потеряет свой пост. Понимаете… Да ладно, все равно. Эрик никогда не занимался делами фирмы, поскольку Саймон держал бразды правления в собственных руках. А мистер Теймерек ему помогал. Саймон считал Эрика не слишком способным, поэтому…

— Понимаю. Но сейчас Эрик стал главным, по крайней мере на шесть месяцев. Не исключено, что он припомнит Теймереку старые обиды…

Они подошли к железнодорожному мосту, за которым пролегала главная улица Хиллкреста.