Готы

За Атанарихом воцарился Агиульф (Ахиульф, Аиульф), отец целого ряда известных нам по именам сыновей, сыгравших важную роль в готской истории. Один из них — Вультульф — основал одну, другой — Германарих — другую последующую линию Амалов. И тут картина становится настолько пестрой, что мы лучше воздержимся от комментариев. Чтобы, так сказать, не «ставить лошадь перед телегой». Ибо цари вторгшихся в «Готию» (Готтиуду) гуннов, начиная с Баламбера, начали брать себе в жены царевен из готского рода Амалов. Примеру гуннов последовали правители германских (вестготских, вандальских) и иранских (аланских) «варваров». Эта порой сбивающая нас с толку политика «перекрестных браков» привела к удивительному, на первый взгляд, казусу. Некоторые знаменитые цари вестготов — к примеру, Аларих II или Амаларих — оказываются, при ближайшем рассмотрении. Амалами, т. е. потомками царя остготов Остроготы. Одновременно в жилы представителей готского царского рода вливается свежая, хоть и чужая, кровь. Ибо за звучной латинской пометкой «экс конкубина» (приведенной, например, при описании рождения ставшего впоследствии столь знаменитым царя италийских готов Теодориха Великого), скрывается потомство наложниц Амалов чрезвычайно неясного происхождения. Не говоря уже о многочисленных случаях породнения с франками, ругиями и бургундами, и даже с римским императорским родом Юстиниана и Феодоры.

Дадим еще краткое пояснение готским именам, звучащим как-то «по-латински». Их форма связана с тем, что историки вроде Кассиодора и Иордана писали о готах на латыни. Но также и с тем обстоятельством, что вместо подлинных имен готских владык в генеалогии приведены их прозвища. Например, Амал Винитарий, храбрый царь, павший в 376 г. в битве с гуннами (о чем еще будет подробнее сказано далее), имел, видимо, еще одно имя. Ибо «Винитарий» — не имя собственное, а прозвище, означающее «Победитель венетов (венедов, вендов, антов)». А имя другого царя готов, «Вандаларий», соответственно — «Победитель вандалов». Готы, видимо, пытались перенять римский обычай давать своим повелителям почетное прозвище по названию побежденных теми народов, Императору, победившему готов — например, Клавдию II (предку Константина I Великого), и другим — почетное прозвище «Готик» («Готский», т. е. «Покоритель готов»). А императору, победившему сарматов — например, Флавию Клавдию Константину II (сыну Константина I Великого) — прозвище «Сарматик» («Сарматский», т. е. «Покоритель сарматов»).

Еще не так давно скептики от истории считали единственными историческими личностями из длинного ряда готских царей только Теодориха, а из числа его предшественников — Германариха. Сегодня эта «гиперкритическая» точка зрения не разделяется уже почти никем. Как и в случае сверхкритического отношения к «Илиаде» и Библии, как раз последние десятилетия усердных исследований и проверок доказали, что генеалогия Амалов, приведенная Иорданом, гораздо более правдива, чем в свое время полагали критики (не говоря уже о гиперкритиках, всегда готовых в своем полемическом рвении «выплеснуть из купели вместе с крестильной водой и ребенка»!). А допущенные им неточности, в общем и целом, незначительны. Сложности возникают, прежде всего, при рассмотрении имен готских вождей, появляющихся у внушающих доверие историков вроде Аммиана Марцеллина. Можно предполагать, что их носили родичи Амалов, хотя точно установить их родственные связи и встроить их в систему родственных отношений готского царского рода очень трудно, если вообще возможно. Однако в общем можно сказать, что подобное царское родословие, длинное и разветвленное, как шумерские или египетские царские родословные, по меньшей мере, выделяет готов из числа так называемых «народов без истории». И это невозможно отрицать.

Конечно же, неплохо было бы иметь чуть больше сведений об истории хотя бы первоначального этапа формирования царской власти у готов, происходившего, очевидно, на протяжении IV в. п. Р.Х. Ибо наши представления о готах данного периода, силою вещей, носят односторонний характер. Мы как бы видим готов глазами наблюдателей, живших на южном берегу Дануба — римских чиновников, географов, военных и хронистов. Хотя наверняка были и соглядатаи, внедренные римлянами в готскую среду, посланники, и купцы, посещавшие готские города, их записи, отчеты, доклады и путевые заметки (если таковые ими велись) до нас не дошли. Только Иордан, пользовавшийся, наряду с греко-римскими источниками, готскими героическими песнями, смог немного осветить сумрак карпатских лесов и заглянуть на другой берег Тираса (нынешнего Днестра — В.А.), пограничной реки, разделявшей вест- и остготов, вглубь державы Германариха.