Готы

Была у готов, впрочем, и еще одна причина не стремиться сразу же к уничтоженью Рима. Укорененная, должно быть, в готском подсознании причина, которую, вероятно, осознали лишь великие готские вожди III и IV вв. п. Р.Х. В чем же она заключалась? В том, что необходимые для такого концентрического (со всех сторон сразу) нападения на Рим силы всех германцев невозможно сплотить воедино, собрать в один кулак, мирным путем. Что ради создания такого «пангерманского союза» для сокрушения Рима готам придется очень много и долго воевать с многочисленными германскими племенами (известными своей строптивостью), много и долго вести с ними переговоры и очень много чего им обещать в обмен на поддержку. Поэтому готские «князья» могли об этом, в лучшем случае, мечтать (если это вообще приходило в голову им, занятым более насущными заботами).

А вот пограбить богатых соседей, занятых внутренними «разборками», готы, естественно, были не прочь. Не отличаясь в этом отношении от прочих «варваров»:

«По ту сторону Рейна и Дуная северные страны Европы и Азии были населены бесчисленными племенами охотников и пастухов — бедных, жадных, отважных на войне и нетерпеливо ожидавших случая присвоить себе плоды чужого трудолюбия», как писал Эдуард Гиббон в своей «Истории упадка и крушения Римской империи».

Наш старый знакомец — восточноримский («ромейский») готоалан Иордан — очень заботится, в своей инспирированной Аблабием, через Кассиодора, «Гетике», о «сохранении незапятнанности риз» готского народа. Дабы представить его римлянам в качестве приемлемого во всех отношениях партнера. Он сообщает о выдающемся взлете в духовной жизни готов после их прихода в Северное Причерноморье. Или, точнее говоря — после распространения власти готов на сегодняшние румынские и болгарские области южных Балкан.

«Когда вышеназванные племена (готы «со товарищи» — В.А.), о которых мы сейчас ведем речь, жили на первом месте своего расселения, в Скифии у Мэотиды, то имели, как известно, королем (царем — В.А.) Филимера; на втором месте, т. е. в Дакии, Фракии и Мизии, — Залмоксеса, о котором свидетельствуют многие летописцы, что он обладал замечательными познаниями в философии. Но и до того был у них ученый Зевта, а после него Дикиней, третьим же был Залмоксес, о котором мы говорили выше. К тому же не было недостатка в людях, которые обучили бы их премудрости. Поэтому среди всех варваров готы всегда были едва ли не самыми образованными, чуть ли не равными грекам…».

Сочинив сей панегирик готской мудрости и образованности, Иордан, возможно, сам счел его чрезмерно хвалебным. И потому решил, на всякий случай, чтобы не быть обвиненным в пристрастности, заручиться свидетельством «образованного эллина», добавив к сочиненному им панегирику:

«… как передает Дион, составивший их (готов — В.А.) историю и анналы по-гречески. Он говорит, что тарабостезеи, впоследствии именовавшиеся «пиллеатами» (носящими шапки» — В.А.), были среди них [готов] благородными; из их числа поставлялись и короли (цари — В.А.), и жрецы».

Дион, на которого ссылался Иордан, навряд ли идентичен упомянутому выше греко-римскому историку Диону Кассию, жившему и творившему на рубеже II и III вв. п. Р. Х. Ибо тот приводит в сохранившихся частях своей восьмидесятитомной (!) «Истории» лишь самые общие и краткие сведения о готах. Чаще всего смешивая их с другими народами Припонтиды (или же, говоря по-нашему — Причерноморья). Тем не менее, римляне очень скоро стали относиться к готам со вниманием и даже с определенной долей уважения. В силу сложившихся обстоятельств. Ибо не подлежит сомнению следующий факт. Появление готов на Понтийском побережье вскоре привело в большое беспокойство весь Черноморский регион. Его успокоение (замирение или умиротворение — как угодно) требовало от римлян постоянных, и притом немалых, военных усилий. Речь, конечно, шла (пока еще) не о крупномасштабном готском наступлении на Рим. А «лишь» о серии готских военных походов, опустошавших окраины Римской державы (а порой — и не только окраины). Причем именно походов достаточно крупных воинских контингентов (хотя и принимающих, под пером «готофила», или «филогота», Иордана, сильно преувеличенные размеры). А не просто набегов на римские земли отдельных, малочисленных конных или пеших готских разбойничьих шаек.