Готы

Правлением царя-кафолика Реккареда (586–601) завершился не только бурный VI в., но и период господства арианства. Причем не только среди готов, но и среди других германских народов Европы. В правление Валии на Иберийском полуострове еще шли жестокие схватки между арианами-вестготами и православными свевами. Бедствия местного населения, в большинстве своем православного с римских времен, вызванные этими религиозно окрашенными военными распрями, очевидец описывал в самых мрачных красках: «Варвары принесли с собой кровь и огонь, чуму и голод. Приведший к такой нужде, что люди стали людоедами и матери питались плотью своих умерших детей. Казалось, что эта война положит конец существованию человеческого рода».

Осевшие на территории Испании примерно 300 тысяч готов держали в подчинении местное население, численность которого достигала примерно 9 миллионов человек, весьма жизнестойких в свое время метисов, происшедших от браков пунийских мигрантов из карфагенской Африки, кельтских земледельцев, иберийских охотников и пастухов, подвергшихся, по крайней мере в городах, многовековой романизации. При царе Леовигильде эта огромная страна впервые с момента прекращения реальной римской власти смогла насладиться благами достаточно продолжительного мира, что поистине многого стоило. Реккаред, наученный горьким опытом своего старшего брата, очевидно, пришел к власти с твердым намерением сохранить мир хотя бы внутри страны, раз уж не мог быть уверен в возможности сохранить мире на ее границах, с учетом все возраставшей агрессивности жадных до добычи франков.

В ходе конфликтов, связанных с Герменингельдом, его распрей с мачехой Госвиндой, Реккаред хранил непоколебимую верность отцу. Успел порадовать Леовигильда перед смертью своими блестящими победами над франками, благодаря которым Реккаред сохранил толетскому престолу области Каркассона и Нарбона. Трудно сказать, успел ли тяжело больной царь узнать, что и его второй сын намерен отказаться от веры отцов. Возможно, Реккаред I, официально перешедший в православие лишь через 10 месяцев после восшествия на престол, сам распространил слух о том, что и его отец на смертном одре обратился из арианской в кафолическую веру, как бы возлагая ответственность за столь важный шаг (который уже давно было необходимо сделать, с политической точки зрения, не говоря уже о необходимости спасения собственной души и душ своих подданных, заблудших в арианской ереси) на усопшего монарха-миротворца – своего отца, почитаемого всеми своими подданными. Сам же Реккаред всего лишь последовал примеру отца, выполняя его предсмертную волю…

С точки зрения Реккареда I – самого уравновешенного, рассудительного, разумного тактика среди всех вестготских царей – это решение было, несомненно, единственно правильным. Ведь еще блаженной памяти епископ Вульфила, с учетом незначительных, интересных, в сущности, лишь для богословов и несущественных для культовой практики различий между арианством и православием, рекомендовал своей готской пастве верить в Бога, быть добрыми христианами и не заботиться о христологических тонкостях. Сходным образом, видимо, мыслил и Реккаред I, не склонный допускать возникновения новых смут и распрей из-за конфессиональных споров. По его мнению, были дела поважнее. Он чувствовал себя призванным продолжить начатое отцом, не отвлекаясь на ссоры между епископами.

Стараясь действовать как можно осторожней, избегая всякого насилия, не тратя лишних слов, он не «одарил» ариан новыми великомучениками, за исключением одного-единственного – строптивого арианского епископа из Нарбона, умершего от невзгод, вызванных войной, в ходе которой он не нашел ничего лучше, как призвать на помощь против Реккареда… православных франков. В самой же Испании все прошло без особых волнений. Арианская элита подчинилась царскому решению. Госвинда умерла. И Реккаред I, лично присутствовавший на церковном синоде, окончательно осудившем арианство как ересь, опиравшийся на своих мудрых советников, православных иерархов – Леандра, архиепископа Гиспалы, и Масоны, епископа Эмериты Августы (нынешней Мериды), мог более не сомневаться в прочности своей власти над вестготским царством.