Gott ist Liebe

Пар будут гнать по венам трубопровода до самого Объекта. Трубы зациклены в одной точке, определенной чередой долгих математических расчетов. Сферический котел конденсатора установлен точно промеж них. От блестящего стекла циферблатов и таблиц уже рябит в глазах, но их показания жизненно необходимы. Левый указывает величину нагнетенного в котле давления, правый – внутреннюю температуру, средний отвечает за заряд, поглощенный от аккумулятора и передающийся из цеха переработки в цех Реконструкции.

Трубы выходят из самого сердце фабрики, стелятся прямо под землей, спускаясь на цокольные и подземные этажи, где сейчас вовсю кипит работа. Общая длина трубопровода – три с половиной километра. Его привезли из самого Берлина, несколькими сегментами в шесть заходов. А химикаты для обработки прибыли из России на корабле – но тут все было проще и дело обошлось двенадцатью ящиками.

Лента конвейера безостановочно стучит обломками угля, когда рабочие вываливают очередную тележку и разбрасывают топливо лопатами. Блеклый лунный свет отражается в стеклах фабрики туманно и размыто, словно в болотной воде – внутри цеха, тем более под потолком, мало света, зато удалось протянуть удобную и очень эффективную цепь освещения на нижние уровни и этажи, где это кажется более логичным и правильным.

Ярко залит светом и кабинет управляющего. Сегодня здесь тихо играет оперетта «Венская кровь» Штрауса, а вчера звучала речь одного из рабочих, который оправдывался за разбитый им ценный сосуд с химикатами. Я улыбнулся ему, даже хлопнул по плечу, сказал, что в этом нет никакой беды, но ему стоит быть осторожнее. Когда он, ободренный моими словами, направился к двери, я выстрелил ему точно в затылок.

Кровь, осколки черепной коробки и мозговую субстанцию на стенах убирали до глубокого вечера.

Глава 6.

Снег не прекратился и на следующее утро, но даже и эта проблема не могла испортить хорошего настроения Доминика, проснувшегося немного раньше Лилли. Чувствовал он себя немного разбитым после тяжелого сна, полного смутных образов и неясных силуэтов, бесконечных дорог и закрытых дверей, но после первой кружки кофе сон поблек, потускнел и пропал окончательно, оставив после себя только неприятное послевкусие. Доминик приготовил завтрак, стараясь не разбудить Лилли, вышел из дома, накинув пальто, и закурил первую сигарету, любуясь красотой заснеженной природы. В свои тридцать два Доминик успел посетить несколько стран, и теперь мог сказать со всей ответственностью, что ни в одной стране, где довелось побывать, нет такой сказочной и красивой зимы, как в Германии. Дело было даже не в приближении Рождества, которое и без того не за горами. Просто в таких местах ощущение чего-то волшебного, предвкушение чуда, чувствуется намного ярче и острее, чем где-либо еще.