Государи и кочевники. Перелом

— Во все дни моего пребывания на благословенной земле Мургаба я постоянно слышал один и тот же вопрос: "Какую веру будут исповедовать мервцы, когда примут подданство России?" Скажу на это так, уважаемые. Одна пятая часть подданных белого царя мусульмане, и они встречают тем больше уважения к себе, чем крепче держатся своей религии. Мой отец служил русским сорок лет, я служу уже двадцать, и мы, слава богу, мусульмане, и таких, как мы, тысячи на службе русской… Русские требуют лишь спокойствия и мира с вашей стороны. До сих пор ваши люди занимаются аламанством, нарушают персидскую границу, угоняют скот и пленников. Государь император не может терпеть в своем соседстве разбойничьего гнезда с такими безобразиями…

Ходжа-Мир-ишан удивленно хмыкнул, другие с досадой начали переговариваться. Студитский понял, что штабс-ротмистр явно переборщил: уж если говорить начистоту, то обстановка на персидской границе во все времена отличалась тем, что персидские власти беспрестанно посылали сюда свои военные экспедиции и Мерв до 1861 года платил дань своим грозным соседям. Лишь двадцать с небольшим лет назад удалось сбросить мервцам иго каджаров. И вот поди ж ты, эти фарисеи уже жалуются на туркмен русским властям. Студитский ожидал, что старый мудрый Ходжа-Мир-ишан сейчас скажет об этом, но старец стойко снес обиду и не дал высказать обиду другим.

— Ладно, — согласился он с Алихановым. — Все, что хочет белый царь, сделаем. Воров и разбойников своих накажем. Но сумеет ли русский государь защитить нас от каджаров?

— В этом можете не сомневаться, — уверенно пообещал Алиханов. — Как только свершится акт добровольного вхождения мервского парода в состав России, то на Мургабе вы не услышите ни одного персидского выстрела.

Ходжа-Мир-ишан удовлетворенно покивал и выразительно посмотрел на Гюльджемал-ханум.

— Доктор и вы, господин штабс-ротмистр, — сказала она с извиняющейся улыбкой, — теперь оставьте нас, мы посоветуемся.

Студитский и Алихапов удалились. Тотчас их окружила целая толпа джигитов.

— Интересно знать, как простой народ относится к тому, что Мерв соединится с Россией? — поинтересовался Студитский.

— Вах, доктор, зачем спрашивать?! Разве сам не видишь, сколько людей в Векиль-Базаре собралось! Каждый, кто сюда приехал, мечтает стать подданным ак-падишаха, — отозвался старик дехканин.

— Но все-таки почему?

— Доктор, я тебе так скажу, — заговорил стоявший рядом бахши. — Маленького и бедного все обижают. Когда же Мерв станет частью большой страны, то ни один негодяй не посмеет поднять на него руку. Дальше так… Купцы в Москву, на Волгу поедут, товары оттуда повезут. Беднякам тоже кое-что перепадет. Но больше всего народ надеется на то, что ак-падишах не будет давить нас налогами…

В беседу один за другим начали вступать джигиты, и Студитский с Алихановым, расспрашивая людей о житье-бытье и сами отвечая на вопросы, не заметили, как пролетело больше двух часов, и вот прибежал вестовой:

— Дохтур, хай! Гюльджемал-ханум зовет, давай, скорей, скорей!

Студитский и Алиханов вернулись на генеш. Здесь царило оживление: люди поздравляли друг друга с принятием исторического в жизни народа Мерва решения. Гюльджемал торжественно вручила Алиханову бумажный свиток.

— Это клятвенное обещание, — сказала, улыбнувшись и смахнув со щеки счастливую слезу.

Алиханов, приняв прошение, повернулся к Студитскому:

— Доктор, буду вам благодарен, если поможете перевести сей документ на русский язык.

Они ушли в крепость и вышли оттуда, когда в Векиль-Базаре уже шумел и гремел праздничный той. Боролись пальваны, затевались скачки, лилась на весь аул звонкая песня бахши.

Гюльджемал с сыном Юсупом стояла у ворот. Увидев русских гостей, поспешила к ним.

— Я решила отправить к Комарову младшего сына, пусть познакомится с ним. Сама останусь здесь. Есть слухи, что Каджар опять затевает недоброе.

— Прочь страхи, ханум! — великодушно успокоил ее Алиханов. — Теперь, когда генеш вынес решение — быть с Россией, никакой враг вам не страшен, ни свой, ни чужой…

XXXV

Торжества, начатые в Векиль-Базаре, перенеслись на все большие и малые селения Мургабского оазиса. Депутация ханов и старшин в караванах наряженных верблюдов, на конях и в повозках продвигалась от аула к аулу, задерживаясь в каждом на сутки и больше. Праздничный той с новой силой зашумел в Закаспийской столице и продолжался почти месяц, пока от государя императора не пришло соизволение о принятии в подданство России всех туркмен утамыш и тохтамыш, живущих в Мерве и на Теджене. Ханы и старшины двинулись в обратный путь. Комаров с небольшим отрядом сопровождал их.

В селении Карыб-Ата, в нескольких верстах от Мерва, посланников народа встречало население Мургаба. Был полдень.