Гостомысл

Гостомысл сел на лежащее на земле бревно и устало откинулся спиной к стволу дерева.

— Я есть хочу, — сказал он.

— Ты голоден? — спросил Ратиша.

— Голоден, — сказал Гостомысл.

Ратиша вынул нож из-за пояса и примерился им к тушке, выбирая место посочнее.

— Поросенок перезрел, — с сожалением проговорил он, тыча кончиком ножа в карамельную кожицу. Наконец он нашел подходящее место, срезал с тушки кусок сочного мяса и на острие ножа подал его Гостомыслу.

Гостомысл взял нож. Кусок мяса аппетитно сочился жиром, и Гостомысл жадно впился в него зубами.

А Ратиша, вытерев руки о штаны, взял рог и дунул в него, сообщая товарищам, что княжич нашелся.

Потом присел рядом с Гостомыслом.

— Княжич, что же с тобой случилось? — снова спросил он.

— Это остров? — задал вопрос Гостомысл.

— Да, это остров, — подтвердил Ратиша.

— Кто-нибудь тут живет? — спросил Гостомысл.

— Тут никто не живет, — Ратиша насторожился. — А что — ты кого-то видел? Неужели разбойники?

— Нет, не разбойники, — проговорил Гостомысл и протянул освободившийся нож Ратише. — Возьми.

— Да кого же ты видел? — с недоумением спросил Ратиша, взяв нож.

Гостомысл покосился на него и задумался, стоит ли рассказывать Ратише правду. Ему не очень хотелось делиться воспоминаниями о встрече с так полюбившейся ему девушкой Ему показалось, что его рассказ будет похож на хвастовство о победе над девушкой. Но ведь он не победил ее, а покорился. Покорился любви. А похвальба и настоящая любовь не совместимы.

Но все же решился. Для чего же существуют друзья, если не для того, чтобы делиться с ними своими секретами.

— Девушку. Прекрасную девушку, — признался Гостомысл, и Ратиша заметил, как в глазах княжича загорелся странный огонь.

— А кто с ней был? — спросил Ратиша.

— Как — кто? Она была, конечно, одна, — сказал Гостомысл.

— Она была здесь, в лесу, одна?! Такого не может быть! — не поверил Ратиша.

— Почему не может быть? — спросил Гостомысл.

— Да кто же юную девушку отпустит одну в лес? — задал вопрос Ратиша.

— Не знаю, — сказал Гостомысл.

— Она что, дикарка? — воскликнул Ратиша.

— Нет.

— Но на одну девушку в лесу и звери... и люди могут напасть.

— Она умеет постоять за себя, — проговорил Гостомысл, вспоминая, как он пытался поймать девушку, но не мог.

— И оружие у нее есть?

— И оружие. У нее есть лук и стрелы. Она, наверно, охотница. Это необыкновенная девушка, — сказал Гостомысл.

Ратиша что-то заподозрил.

— Постой, княжич, во что она, говоришь, была одета? — спросил Ратиша.

— На ней была странная одежда, вроде она и одета, и одежды нет, но сливается она с лесом и травой, — сказал Гостомысл.

— И ты с ней говорил? — спросил он.

Гостомысл кивнул головой.

— Да, говорил... она подарила мне свою любовь, — краснея, сказал он.

Ратиша понимающе заулыбался, и Гостомысл поспешил объяснить:

— Это не то, что ты думаешь — это настоящая любовь, я влюбился в нее с первого взгляда.

— И как она выглядела на лицо? — спросил Ратиша, и Гостомысл начал описывать лицо девушки.

По мере того как он рассказывал, на лице Ратиши вырисовывалось беспокойство, перемешанное с испугом.

Не дослушав окончания рассказа, он перебил Гостомысла:

— Она сказала свое имя?

— Нет, имя не сказала, хотя я ее спрашивал, — удивляясь испугу Ратиши, ответил Гостомысл.

— И охотница, и одета странно, и зеленые глаза; и сливается с лесом, и пахнет цветами и травой, — задумчиво перечислил Ратиша приметы девушки и сделал неутешительный вывод: — Однако как все плохо!

— Все — плохо? Неужели ты боишься девушек? — пошутил Гостомысл, чувствуя на сердце холодок.

— Я девушек не боюсь, — серьезно сказал Ратиша.

— А в чем же дело, чего ты боишься? — спросил Гостомысл.

— Я боюсь другого, — уклончиво промолвил Ратиша.

— Но чего ты так боишься? — спросил Гостомысл. За смутными словами Ратиши он почувствовал тайную угрозу, и теперь начал волноваться и он.

Ратиша склонился к самому уху Гостомысла.

— Княжич, боюсь, это была не обычная лесная ведунья, — проговорил он.

— Это — ведунья? Я и не предполагал, что она ведунья, — удивленно проговорил Гостомысл.

— Нет, это не ведунья. Это гораздо хуже.

— Что — хуже?

— Мне кажется, это была сама Девана — дочь Перуна и Летницы, богиня лесов и охоты, — шепотом сказал Ратиша и оглянулся.

Гостомысл вспомнил предсказание девушки и похолодел.

— Тогда все понятно. Поэтому она и одета странно... и вела себя странно, — сказал он.

— Встреча с богиней не к добру... — сказал Ратиша.

— Она не сделала мне вреда. Она сказала, что полюбила меня, — проговорил Гостомысл. Его беспокойство усилилось, и он пытался успокоить себя.

Ратиша встревоженно оглянулся на березовую рощу, откуда донесся треск сухого дерева.

— Княжич, никому никогда не говори, что она тебе сказала. И вообще, что ты с ней встречался. Женщины не любят, когда мужчины рассказывают о встрече с ними другим, — предупредил Ратиша.

— Она богиня.

— Тем хуже для тебя.

К костру вышли молодые дружинники. Увидев князя, они обрадовались:

— Слава богам, княжич, что ты нашелся!

Ратиша склонился к уху Гостомысла и тихо проговорил:

— Как утверждает князь Буревой, страшна любовь женщины, но еще страшнее любовь богини.