Читаем Гостомысл полностью

Лисий хвост выбрал пленного с лицом поумнее и начал, зачем-то ломая словенский язык, объясняться с ним. Это еще больше затруднило дело. Пленный его не понимал.

Картина объяснения вскоре стала настолько невыносимой, что Медвежья лапа и Тишила, чтобы их не слышать, отошли в сторону на десяток шагов.

— Лучше было бы их сразу убить, — сказал Тишила. — Меньше было бы мучений для всех.

— Да, когда два умника начинают объясняться между собой, то остальным, во избежание ущерба для своего ума, лучше держаться от них подальше, — сказал Медвежья лапа.

<p>Глава 58</p>

Побив данов и захватив судно, Медвежья лапа и старшины сели отдохнуть на берегу.

Белке и Тишке Медвежья лапа поручил собрать трофеи и навести на судне порядок: выкинуть трупы в воду, вымыть кровяные пятна. Крови он не боялся, но предпочитал, чтобы судно было чистым.

Тишила присел у воды и отмывал песком руки от грязи, смешанной с кровью. Медвежья лапа протирал меч пучком сухой травы.

Глядя, как под руководством Тишки и Белки пленные спускают в воду тела убитых данов, Лисий хвост, задумчиво кусая травнику, проговорил:

— Завтра утром даны пошлют второй струг, увидят, что мы побили данов, совсем разозлятся.

— Пока еще сегодня, а до завтра тела уплывут по Волхову в Ильмень. Ничего они не найдут, — сказал Медвежья лапа.

Лисий хвост кивнул на судно и спросил:

— А струг? Его в кошель не спрячешь. Найдут.

— А мы его и не будет отдавать данам, — сказал Медвежья лапа.

Тишила выпрямился и мрачно проговорил:

— Струг можно угнать в какой-либо залив и утопить в камышах.

— Правильно мыслишь, старшина, — проговорил Медвежья лапа. — Только топить струг не будем, он и нам самим пригодится.

Лисий хвост бросил на боярина подозрительный взгляд и спросил:

— Ты что удумал, боярин?

Тишила подошел и сел на траву рядом с боярином.

Медвежья лапа вытянул вперед меч и прошелся по лезвию внимательным взглядом. На полированной поверхности клинка вспыхивали голубоватые огоньки.

— Хороший меч, — проговорил Медвежья лапа.

— Хороший, — подтвердил Лисий хвост. — И что?

— С таким мечом должно бить врага, — сказал Медвежья лапа.

— Ты с ума сошел, боярин. Один в поле не воин! — сказал Лисий хвост.

— А я не один, — сказал Медвежья лапа.

Лисий хвост бросил взгляд на приятеля и спросил:

— Ты понял, Тишила, что наш боярин собирается делать?

Тишила кивнул головой и коротко сказал:

— Понял: он хочет бить данов.

Медвежий хвост рассмеялся и сказал:

— Однако догадливые вы, старшины. Конечно, мы возьмем этот струг и пойдем на нем в Корелу.

Тишила глубокомысленно заметил:

— Впятером мы не управимся со стругом.

— Мы спрячем струг в камышах, а через пару дней вернемся с моими людьми — они у меня обучены воинскому мастерству... — сказал Медвежья лапа.

Тишила проговорил:

— Ага.

Лисий хвост сказал:

— Видели, как твой человек с луком управляется. Любой боярин позавидует ему.

— Наберу человек двадцать и дам им оружие, — развивал Медвежья лапа свой план.

Лисий хвост пошарил рукой рядом с собой, нащупал камешек и бросил его в воду. Наблюдая, как камешек поскакал по воде, напомнил:

— Мы не сможем пройти мимо города. Там на реке у данов стоит стража.

— Пройдем, — уверенно проговорил Медвежья лапа, — мы ночью пройдем, и даже если нас заметят, пока очухаются, и наладят за нами погоню, мы уйдем на Нево-озеро.

Лисий хвост бросил очередной камешек в воду и, наблюдая, как по водной глади расходятся круги, заметил:

— Нам бы вернуться в город, что нам делать в дружине Буревого? Мы не дружинники.

Тишила, поглядывая на Лисий хвост, пробормотал:

— И в самом деле, нам лучше вернуться в город.

— Боярин! — крикнул со струга Тишка. — Судно мы убрали, можно плыть.

— Щас! — сказал Медвежья лапа и встал, отряхивая с одежды песок.

Отряхнув, сказал:

— Как хотите, старшины, неволить не буду, а до города могу довезти и высадить. Только как вы пройдете в город?

— Пройдем, — хитро улыбаясь, сказал Лисий хвост.

Старшины поднялись на ноги.

— Интересно — как? — скептически спросил Медвежья лапа.

— Как и вышли. Мы проберемся незаметно в город по тому же подземному ходу, по какому и ушли. Даны, наверно, уже утихли. И пока Буревой будет собирать войско, мы постараемся подговорить старшин, чтобы они помогли прогнать данов, — изложил план Лисий хост.

— Ладно, помощь из города князю сильно поможет, — проговорил Медвежья лапа. — Заодно покажете и подземный ход; нам он пригодится при осаде города. А сейчас...

Медвежья лапа подошел к стругу.

— Тишка, вместе с Белкой спрячете струг в камышах, где-либо в старице. К утру постарайтесь вернуться, — приказал Медвежья лапа.

— А что с пленными делать? — спросил Тишка.

— Пленных возьмите с собой. Пусть они помогут прятать струг, — сказал Медвежья лапа.

— Да, сейчас отправимся, — ответил Тишка и полез в струг.

А, Медвежья лапа, отдав распоряжение, вернулся к старшинам и сказал:

— А мы поедем в мою усадьбу, там передохнем пару деньков и подготовимся к походу.

Чтобы раньше времени не пугать старшин, Медвежья лапа во время разговора не заикнулся о смерти князя Буревого.

<p>Глава 59</p>

Утром Стоум и Ратиша, по заведенному новому порядку, пришли на доклад к Гостомыслу.

Перейти на страницу:

Все книги серии Всемирная история в романах

Карл Брюллов
Карл Брюллов

Карл Павлович Брюллов (1799–1852) родился 12 декабря по старому стилю в Санкт-Петербурге, в семье академика, резчика по дереву и гравёра французского происхождения Павла Ивановича Брюлло. С десяти лет Карл занимался живописью в Академии художеств в Петербурге, был учеником известного мастера исторического полотна Андрея Ивановича Иванова. Блестящий студент, Брюллов получил золотую медаль по классу исторической живописи. К 1820 году относится его первая известная работа «Нарцисс», удостоенная в разные годы нескольких серебряных и золотых медалей Академии художеств. А свое главное творение — картину «Последний день Помпеи» — Карл писал более шести лет. Картина была заказана художнику известнейшим меценатом того времени Анатолием Николаевичем Демидовым и впоследствии подарена им императору Николаю Павловичу.Член Миланской и Пармской академий, Академии Святого Луки в Риме, профессор Петербургской и Флорентийской академий художеств, почетный вольный сообщник Парижской академии искусств, Карл Павлович Брюллов вошел в анналы отечественной и мировой культуры как яркий представитель исторической и портретной живописи.

Галина Константиновна Леонтьева , Юлия Игоревна Андреева

Биографии и Мемуары / Искусство и Дизайн / Проза / Историческая проза / Прочее / Документальное
Шекспир
Шекспир

Имя гениального английского драматурга и поэта Уильяма Шекспира (1564–1616) известно всему миру, а влияние его творчества на развитие европейской культуры вообще и драматургии в частности — несомненно. И все же спустя почти четыре столетия личность Шекспира остается загадкой и для обывателей, и для историков.В новом романе молодой писательницы Виктории Балашовой сделана смелая попытка показать жизнь не великого драматурга, но обычного человека со всеми его страстями, слабостями, увлечениями и, конечно, любовью. Именно она вдохновляла Шекспира на создание его лучших творений. Ведь большую часть своих прекрасных сонетов он посвятил двум самым близким людям — графу Саутгемптону и его супруге Елизавете Верной. А бессмертная трагедия «Гамлет» была написана на смерть единственного сына Шекспира, Хемнета, умершего в детстве.

Виктория Викторовна Балашова

Биографии и Мемуары / Проза / Историческая проза / Документальное

Похожие книги

Аламут (ЛП)
Аламут (ЛП)

"При самом близоруком прочтении "Аламута", - пишет переводчик Майкл Биггинс в своем послесловии к этому изданию, - могут укрепиться некоторые стереотипные представления о Ближнем Востоке как об исключительном доме фанатиков и беспрекословных фундаменталистов... Но внимательные читатели должны уходить от "Аламута" совсем с другим ощущением".   Публикуя эту книгу, мы стремимся разрушить ненавистные стереотипы, а не укрепить их. Что мы отмечаем в "Аламуте", так это то, как автор показывает, что любой идеологией может манипулировать харизматичный лидер и превращать индивидуальные убеждения в фанатизм. Аламут можно рассматривать как аргумент против систем верований, которые лишают человека способности действовать и мыслить нравственно. Основные выводы из истории Хасана ибн Саббаха заключаются не в том, что ислам или религия по своей сути предрасполагают к терроризму, а в том, что любая идеология, будь то религиозная, националистическая или иная, может быть использована в драматических и опасных целях. Действительно, "Аламут" был написан в ответ на европейский политический климат 1938 года, когда на континенте набирали силу тоталитарные силы.   Мы надеемся, что мысли, убеждения и мотивы этих персонажей не воспринимаются как представление ислама или как доказательство того, что ислам потворствует насилию или террористам-самоубийцам. Доктрины, представленные в этой книге, включая высший девиз исмаилитов "Ничто не истинно, все дозволено", не соответствуют убеждениям большинства мусульман на протяжении веков, а скорее относительно небольшой секты.   Именно в таком духе мы предлагаем вам наше издание этой книги. Мы надеемся, что вы прочтете и оцените ее по достоинству.    

Владимир Бартол

Проза / Историческая проза