Гости из преисподней

Тот оказался исключительно живучим, как бы оправдывая известную поговорку: «Говно не тонет». Даже с разбитой головой Николай Ершов сумел подняться и, затравленно подвывая, вытащил пистолет. Чувакин испуганно попятился, лепеча нечто несуразное. Со страху он начисто забыл, что тоже вооружен. Тут в дело вмешался начальник следственной части. Рыча, как взбесившийся пес, он набросил на горло жертве обрывок заранее припасенной веревки. Набросил абсолютно неграмотно. Курсов подготовки диверсантов майор, естественно, не заканчивал. Поэтому лейтенант Ершов умирал долго, мучительно: хрипел, исходил пеной, описался и обкакался. Прошло не менее пяти минут, прежде чем он наконец отдал дьяволу душу. Пока торжествующий бес волок в преисподнюю свою законную добычу, майор Кожинов утирал взопревший лоб и клял напропалую раззяву Чувакина:

– Бездарь! Ничтожество! Даже башку нормально раскроить не способен. Дегенерат!

Проштрафившийся оперативник сконфуженно помалкивал. В конце концов Евгений Дмитриевич выдохся.

– Ладно. Черт с тобой, – утомленно сказал он. – Нужно избавиться от трупа. Хватай его за ноги да тащи во двор. Бросим в канализационный люк. Там Кольку вовек не сыщут! Шевелись, мать-перемать! – Тут майор незаметно подобрал оружие убитого.

Чувакин принялся добросовестно исполнять приказ. Голова мертвеца гулко стукалась о неровный, изборожденный глубокими трещинами бетонный пол. Облюбованный Кожиновым люк находился неподалеку от входа. Евгений Дмитриевич, поднатужившись, снял тяжелую крышку.

– Бросай! – скомандовал он. Тело удавленного опера рухнуло в зловонные недра канализации. Послышался отдаленный всплеск.

– Готово! – самодовольно доложил шефу бравый лейтенант. – Похоронили Иуду, хе-хе... – И внезапно осекся. Прямо в грудь ему уставилось дуло табельного ершовского «макарова».

– Да вы-ы ч-что?! – забормотал пораженный Чувакин. – З-за-за-ч-чем?! Ведь я...

– Ты тоже свидетель! – кровожадно осклабился Кожинов. – Я играю наверняка! Прощай, недоумок!

Грохнул выстрел. Тупорылая девятимиллиметровая пуля «макарова» отшвырнула оперативника на метр назад.

– Мертвые не стучат! – сострил начальник следственной части, отправляя последнего свидетеля вслед за его предшественником. Затем он забросал грязью следы крови, накрыл люк чугунной крышкой, облегченно вздохнул, хотел улыбнуться, но вместо этого содрогнулся всем телом. Непонятно откуда донеслись раскаты злорадного, дьявольского хохота. «Галлюцинация! Последствия нервного перенапряжения», – успокоил себя майор, усаживаясь в машину... До дому он добрался без приключений. Мечтая об отдыхе, горячем душе и бутылке водки, отпер ключом дверь. В прихожей стояла Ирина. Глаза женщины горели адским огнем.

– Как прошел день? – безучастно осведомился Евгений Дмитриевич.

В ответ жена выплеснула ему в лицо стакан кипятка...

ГЛАВА 9

Грешит человек, пока не переполнится чаша долготерпения Господня. Тогда отступает Господь, охранявший его, и набрасывается на него нечистая сила и приносит ему всякое зло... Как страшно зло, так и страшен бес – этот носитель и средоточие зла...

...Невероятный ужас, когда человек уже полностью не владеет телом и разделяет его с кем-то гнусным...

Священник Владимир Емеличев. Одержимые. Изгнание злых духов

После поспешного ухода мужа на службу мадам Кожинова начала рьяно претворять в жизнь указания Эльвиры: иголки воткнула по углам комнаты, булавки в кровать сына, рассыпала по квартире заговоренную соль.

«Кажется, все! – закончив работу, подумала Ирина. – Теперь Роберт поправится!» Внезапно она потеряла равновесие, пошатнулась и свалилась на пол. Тело перестало повиноваться, а внутрь его грубо вломился кто-то грязный, злой, отвратительный и, легко преодолев жалкие попытки сопротивления, полностью овладел речевыми и двигательными функциями организма. Загнанная куда-то в дальний угол подсознания душа Ирины в бессильном отчаянии наблюдала за действиями нового хозяина ее земной оболочки[17].

– Я здесь, Бегемот, – поднявшись с пола, почтительно обратился он к «Роберту», неторопливо выходящему из детской и стряхивающему с рук обрывки ремней, которыми привязывали к кровати одержимого.

– Явился-таки, – брюзгливо проворчал тот. – Нерадив ты, Изакарон, ох нерадив! Заслуживаешь сурового наказания[18].

– Извини, раньше никак не получалось, – поспешил оправдаться заметно напуганный Изакарон. – Ангел-хранитель препятствовал, но когда глупая баба досконально выполнила указания ведьмы – Он от нее отошел, и вот я здесь.