Госпожа «Нет». Книга 1. Измена Альянсу

– Они ей не подходят.

– Прикажете заменить? – выпалил секретарь и осекся, понимая глупость своего предложения.

Эдвард приподнял бровь.

– А вы сможете? – ехидно поинтересовался он.

– Ваше величество!

– Ясно. Не можете. Как и не можете выиграть ни один процесс, когда нам противостоит эта, как там ее – император щелкнул пальцами, вспоминая прозвище, которое называли репортеры. – Госпожа Нет?

Премьер бросил убийственный взгляд на министра юстиции, лорд Боллинброк только вздохнул.

– Вы же лично уверяли меня, что шумихи не будет, обе стороны пойдут на сделку, – продолжал император. – Что вы использовали давление на мать ребенка…

– Так и было, пока не вмешалась госпожа… Дарра.

– И ваши люди потеряли контроль над ситуацией?

– Да, – министр юстиции опустил голову.

– А потом вы решили скрыть этот факт от меня. Поздравляю, вам это удалось, только в дураках остались мы все.

Лорд Стенхоуп попытался возразить, но Эдвард взмахом руки остановил его. К чему все эти экивоки, если они проиграли. Опять проиграли этой хрупкой блондинке.

– Убирайтесь, – процедил император. – Все вон!

Никто не посмел оспорить волю монарха. Выждав, пока дверь за министрами закроется, Эдвард закрыл лицо руками и шумно выдохнул, пытаясь понять, что делать дальше.

Вечером он уныло рассматривал себя в зеркало. Золоченая резная рама придавала его образу окончательное сходство с портретами предков, висевшими повсюду во дворце.

Парадная униформа полковника летной гвардии красного цвета с золотыми пуговицами и эполетами, золотые шпоры, зло позвякивавшие при каждом шаге, треуголка, окаймленная белыми перьями. Ну не шут ли! Ряженый паяц, которого в очередной раз обвели вокруг пальца. А ведь ему, между прочим, уже тридцать три!

– Ваше величество, – окликнул императора камердинер, почтительно протягивая голубую орденскую ленту.

Император покорно стоял, пока ленту продевали через плечо и скрепляли концы на боку. Еще один хмурый взгляд в зеркало, и, одернув мундир, Эдвард покинул комнату.

Бряцая шпорами, он сбежал по лестнице и вышел во двор, где его ждал флаер. Раньше, когда в ходу были автомобили – неповоротливые железные машины, ездящие лишь по земле, – они подъезжали прямо ко входу, но флаер был много больше и попросту застрял бы между колоннами портика.

Эдвард сухо кивнул пилоту, стоявшему навытяжку у трапа, поднялся по ступеням в салон и сел на мягкий диван. Два охранника последовали за ним, но заняли специальные сиденья у дверей.

– Ваше величество, мы готовы к взлету, – отрапортовал пилот.

– Хорошо. – Император включил специальное энергетическое поле, защищающее пассажира от травм в случае аварии, и откинулся на спинку.

После сегодняшнего дня очень хотелось выпить коньяка, но впереди была утомительная церемония открытия, и необходимо было оставаться трезвым. Сестра, впрочем, тоже не жаловала выпивку и наверняка почувствовала бы запах алкоголя, а это вылилось бы в очередную нотацию, чего Эдварду, рассчитывающему на короткий родственный визит, не хотелось.

Полет был недолгим, и вскоре император, водрузив на голову треуголку, которая натирала лоб, под приветственные крики толпы выходил из флаера.

Губы автоматически изогнулись в улыбке. Шагнув на лестницу, Эдвард поднял вверх руку, приветствуя ликующую толпу. Правда, среди выкриков он уловил и несколько недовольных голосов. Что ж, в империи были и недовольные его правлением. А уж после сегодняшней шумихи в прессе сторонников свержения монархии могло и прибавиться.

– Ваше величество! – Граф Фитсуильямс, невысокий тучный мужчина, занимавший пост министра культуры и искусства, подошел к трапу и почтительно поклонился. – Вы, как всегда, вовремя.

– Разумеется. – Эдвард пожал ему руку. – Надеюсь, сюрпризов не будет?

– Ну что вы! Прошу вас! – еще один короткий поклон.

По красной ковровой дорожке, постеленной специально для высоких гостей, Эдвард направился к входу в музей, где его уже ожидали остальные. Сегодня свиту составляли представители культуры. Чуть в стороне стояли художники – авторы экспозиций. Они с любопытством и неким благоговением посматривали на монарха, многие впервые видели его так близко и не скрывали любопытства. Эти взгляды слегка примирили с сегодняшним днем.

Император быстро поднялся по ступеням и прошел к транслятору. Два огромных экрана, установленные по бокам от входа, показали его лицо крупным планом. Эдвард достал лист бумаги с заранее написанной сэром Тоби речью.

Сухие, стандартные слова о развитии искусства, аплодисменты; девушка, поднесшая золотые ножницы императору, соблазнительно взмахнула ресницами и слегка прогнулась, выпячивая вперед достаточно аппетитные формы. Движение напомнило Эдварду о Селл. Голограмма тоже всегда выгибалась именно так. Наверное, стоит попросить Джона перепрограммировать.

Император автоматически перерезал ленточку, вошел в музей и замер. За спиной раздались ахи, кто-то даже присвистнул, а репортеры выставили вперед свои гаджеты, запечатлевая выражение лица монарха.