Господь хранит любящих

Мария кивнула. На ней был дешевенький линялый джемпер в зелено-розовых тонах и синяя юбка на лямках. Груди выпирали из реденького джемпера. Она стояла съежившись, стесняясь своего тела. Длинные ноги были голые от колен. На них были скатанные шелковые чулки и стоптанные сандалии. На какое-то мгновение она подняла голову и посмотрела на меня. Ее глаза были затуманены и тревожны, лицо бледно.

— Ты часто бывала у госпожи Лоредо, да?

— Ррр… хрр… — Мария кивнула.

То, что она изрыгнула, было своеобразным признанием в любви.

— Когда она бывала одна, ты ее часто навещала. В основном после обеда.

И снова прекрасный девичий рот с давящей пиявкой в глотке тщетно попытался сформировать слова, и только кивок подтвердил: да, Мария часто бывала у госпожи Лоредо. Сибилла читала ей вслух, показывала картинки, ставила пластинки. Мария очень привязалась к Сибилле.

Альберс продолжал. Каждая его фраза подтверждалась кивком Марии. Из его сообщения следовало, что девятого февраля в сумерках Мария играла на льду замерзшего озера, когда вдруг услышала три выстрела.

— Так, Мария?

— Ррр… хрр!..

— Да, так.

За выстрелами последовал крик о помощи. Кричала женщина. Мария сразу узнала этот голос. Это была дорогая госпожа Лоредо. Так быстро, как только было возможно, Мария понеслась по льду через озеро к дому. Дверь квартиры была распахнута. Мария побежала в спальню. Там было пусто. Госпожа Лоредо исчезла.

— Так, Мария?

Девушка издала полный муки крик и схватилась за меня. Она истошно кричала и судорожно кивала головой. Столько муки, столько боли, которые не могли найти выход в словах! Столько муки, столько боли! Я автоматически погладил ее по голове.

Вагнер продолжил тихим голосом:

— Ну да, и тогда она позвала меня, господин Голланд. Мне сразу стало ясно, как только я вошел в комнату, госпожу Лоредо похитили.

— Каким образом вам все сразу стало ясно?

— Ну, весь этот разгром, господин Голланд, выстрелы, кровь. Раньше я жил на Потсдамской площади. Из нашего дома тоже однажды похитили одного человека, по имени Леберехт. Так там было то же самое. Крики, стрельба и кровь на лестнице. — Он погрузился в воспоминания. — Леберехта-то застрелили.

— Да, — покачал он головой, — вот так-то, Господи, да…

— И что, никто не видел?

— Никто.

— И что вы сделали?

— Запер квартиру и побежал в полицию.

— А почему не позвонили? — спросил я.

— Господин Вагнер не мог позвонить, — ответил Альберс. — Похитители вырвали розетку.

— Но час назад, — начал я, но Альберс прервал меня:

— Вчера телефон починили.

У них на все был ответ. Сибилла исчезла — что бы я ни предпринимал, о чем бы ни спрашивал. Сибилла похищена — они приводили все новые тому доказательства. Кажется, они уже все решили между собой — Сибилла похищена.

— Я побежал в полицейский участок на Бисмаркплац, — между тем вещал с поклоном портье. — Это в двух шагах отсюда, вы знаете, господин Голланд. Сначала до Йоханнаплац, потом за угол и дальше на Каспар-Тейс-штрассе, а затем…

— Господи, я знаю, где находится полицейский участок! Дальше!

— Я вернулся с двумя полицейскими, господин Голланд.

Меня отвлек какой-то шорох. Причиной его была Мария. Мария плакала. Ее плач был еще ужаснее крика. Я не знаю, видели ли вы когда-нибудь, как плачут немые. Это ужасно.

— Пожалуйста, — сказал я, — пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, прекрати плакать, Мария!

Мне вспомнилась одна история, которую я когда-то читал, история одного немого, которого тиран так жестоко мучил, что тот кричал. Это была история человека, который был лишен языка и все-таки нашел звуки, чтобы выразить непереносимую муку, которую он испытывал. Что это был за человек, и что за деспот? Не помню. Столько было тиранов и столько мучеников, которых пытали! Может быть, эта история мне просто приснилась или я видел ее на сцене.

Я сказал:

— Это невозможно. Этого не может быть. Кому надо было похищать госпожу Лоредо?

— Об этом мы вас и спрашиваем, — сказал Альберс.

— Я не знаю! — закричал я. — Что вы на меня так смотрите?! Думаете, я в этом замешан?

Следователь ответил:

— Мы в Берлине, господин Голланд. В Берлине происходит множество подобных преступлений. Конечно, это пока нераскрытое преступление. Но мы его непременно раскроем.

Он сказал это в никуда, важно и с патетикой.

— На лестничной клетке тоже кровь, — с чувством сказал портье.

Казалось, он был рад вставить словечко.

— На стене, — подтвердил Альберс.

— И вы не напали ни на какой след?

— Мы ждали вас, господин Голланд. Возможно вы сможете нам помочь в дальнейшем расследовании.

Снаружи послышался шум и мужской голос прокричал:

— Можно узнать, долго ли мне еще ждать?!

Это был шофер. Я напрочь забыл о нем.

— Принесите наверх мой багаж, — ответил я.

— Если вы не против, мы можем на вашем такси сейчас же поехать в участок.

— Зачем?

— Комиссар хотел с вами встретиться. Я должен доставить вас сразу, как только вы появитесь.