«Господь да благословит решение мое...»

Великий князь любил публично заявлять о своих воинственных намерениях. Немецкий историк Вернер Бемельбург писал: «Осенью 1912 года великий князь Николай Николаевич, который присутствовал на больших французских маневрах, как представитель империи царей, поднял на прощальном ужине свой полный бокал шампанского и воскликнул под восторженные аплодисменты французских офицеров: „Я пью за нашу общую будущую победу! До встречи в Берлине, господа!“»[33] В воспоминаниях графа С. Ю. Витте мы находим подтверждение этим словам. Витте пишет, что еще во время русско-японской войны великий князь Николай Николаевич носился с мыслью начать войну против Германии и Австро-Венгрии. Мысль эта была тем более бессмысленной и вредной, что в конфликте с Японией германский кайзер Вильгельм был на стороне России, исходя, конечно, из германских интересов. Между тем Витте пишет: «Было решено, что главнокомандующим армией, которая должна будет идти против Германии, будет великий князь Николай Николаевич, а главнокомандующим армией, которая будет действовать против Австрии, будет военный министр генерал-адъютант Куропаткин. Между великим князем Николаем Николаевичем и Куропаткиным уже начали происходить всевозможные разногласия по вопросам этой войны. Куропаткин во многом не соглашался с великим князем, причем, я несколько раз слышал от Куропаткина самые отрицательные отзывы относительно проектов Николая Николаевича и вообще относительно его различных способностей как военного. Что касается оценки великого князя Николая Николаевича как человека, очень мягко выражаясь, самоуверенного и неуравновешенного, с весьма малым запасом логики, я был в этом отношении совершенно согласен с Куропаткиным»[34].

Адмирал И. К. Григорович писал в своих воспоминаниях о 1912 годе, когда кризис на Балканах чуть не вовлек Россию в войну: «Я мечтал отдохнуть, даже заказал себе билеты на два-четыре месяца за границу, но меня не пустил Государь Император. В Черном море завязываются военные осложнения на Балканском полуострове. Его Величество просит обождать, так как военная партия требует вмешательства, это именно великий князь Николай Николаевич, которому все равно, готов флот или нет, лишь бы начать войну с готовой армией (без артиллерии и проч.)»[35]

Записи адмирала Григоровича в 1914 году еще более тревожные. Он пишет, что военные «действительно втянут нас в войну и очень скоро. Недаром Николай Николаевич все хлопочет о морской демонстрации у Бургоса, хорошо, что Государь не соглашается»[36].

В этих строках, также, как и в воспоминаниях дочери Столыпина, мы снова сталкиваемся с бездумной воинственностью великого князя, которая неизменно находит отпор в лице Императора Николая II.

Историк Д. Чавчавадзе также подтверждает «воинственность» великого князя, который «всегда ненавидел немцев, и его радовала перспектива войны с ними…»[37]

Однако, при всей своей воинственности великий князь Николай Николаевич военным ремеслом заниматься не любил. «На практике, — говорится в книге современных российских военных историков „Первая Мировая война“, — своими полномочиями Николай Николаевич пользовался весьма своеобразно. Он не пожелал участвовать в русско-японской лишь потому, что не ладил с адмиралом Е. И. Алексеевым, поставленным Царем наместником на Дальнем Востоке. В 1910 году он отказался руководить подготовленной русским Генеральным штабом стратегической военной игрой, которая была фактически сорвана. Официальной причиной отказа послужили разногласия между великими князем и военным министром на цели и замысел военной игры»[38].

Витте весьма негативно высказывался в отношении личности великого князя Николая Николаевича и его военных способностей: «Я его считаю человеком крайне ограниченным, но не дурным и честным, безусловно преданным Государю, имеющим некоторые военные способности. Он натворил и, вероятно, еще натворит много бед России, но способен приносить пользу»[39].

Оставим на совести Витте слова о «преданности Государю» великого князя, тем более, что сам же Витте в других местах своих воспоминаний их и опровергает. Важно другое: Витте явно негативно оценивает великого князя Николая Николаевича, называя его в других местах воспоминаний «тронутым» человеком, с «зайчиком в голове». Можно было бы скептически отнестись к словам Витте, так как нет, наверное, ни одного современного ему государственного или военного деятеля, за исключением, пожалуй, Императора Александра III, о котором граф не высказался бы отрицательно. Самый умный и безгрешный человек в воспоминаниях Витте — это сам Витте. Но подобные же мнения о великом князе Николае Николаевиче мы встречаем и у других действующих лиц той эпохи. Так, генерал Мосолов пишет о «крайне узком кругозоре и весьма невозвышенной душе» великого князя.