Читаем Горох в стенку (Юмористические рассказы, фельетоны) полностью

На другой день Филька, Шурка и совсем крошечная Соня с нетерпением топтали снег возле Гаврикова крыльца. Уже самое время было начинать демонстрацию, а Гаврик все не выходил. Наконец он появился. Лицо его было страшным. Оно казалось перевернутым.

- А где же лозунги? - с тревогой спросила маленькая Соня, которой всю ночь снились трубы и знамена.

- Папенька... вчерась... пропил... - прерывающимся голосом сказал Гаврик.

- Значит, что жа? - глухо спросил Филька. - Демонстрация, что ли, переносится?

- Отменяется... - сказал Гаврик.

Судорога тронула его горло. И почти беззвучным шепотом он прибавил:

- И валенки мои... тоже пропил!..

И тут Филька, Шурка и Соня заметили, что Гаврик бос.

- Не так, главное, валенков жалко, как, понимаешь ты... головастиков... - выговорил он и вдруг затрясся.

1927

ТОЛСТОВЕЦ

Когда приятели Пети Мяукина бодро спрашивали его: "Ну как дела, Петя? Скоро в Красную Армию служить пойдем?" - Петя Мяукин рассеянно подмигивал глазом и загадочно отвечал:

- Которые пойдут, а которые, может, и не пойдут...

- Это в каком смысле?

- А в таком. В обыкновенном.

- Ну, все-таки, ты объясни: в каком таком?

- Известно, в каком! В религиозно-нравственном.

- Что-то ты, Петя Мяукин, путаешь.

- Которые путают, а которые, может, и не путают.

- Да ты объясни, чудак!

- Чего ж там объяснять? Дело простое. Мне отмщение, и аз воздам...

- Чего-чего?

- Того-того. Аз, говорю, воздам.

- Ну?

- Вот вам и ну! Воздам и воздам. И вообще, духоборы...

- Чего духоборы?

- А того самого... которые молокане...

- Странный ты какой-то сделался, Петя. Вроде малохольный. Может, болит что-нибудь?

- Болит, братцы.

- А что именно болит?

- Душа болит.

Приятели сокрушенно крутили головой и на цыпочках отходили от загадочного Мяукина.

За месяц до призыва Петя Мяукин бросил пить и даже перестал гонять голубей.

По целым дням он пропадал неизвестно где. Несколько раз знакомые видели Петю в вегетарианской столовой и в Румянцевской библиотеке.

За это время Петя похудел, побледнел, стал нежным и гибким, как березка, и только глаза его светились необыкновенным внутренним светом вроде как бы фантастическим пламенем.

На призыв тихий Петя явился минута в минуту. Под мышкой он держал объемистый сверток.

Комиссия быстро рассмотрела стройного, красивого Петю.

- Молодец! - бодро воскликнул председатель, ласково хлопнув его по плечу. - Годен! В кавалерию!

- Я извиняюсь, - скромно опустил глаза Петя, - совесть не позволяет.

- Чего не позволяет? - удивился председатель.

- Служить не позволяет, - вежливо объяснил Петя.

- Это в каком смысле не позволяет?

- А в таком смысле не позволяет, что убеждения мои такие.

- Какие такие?

- Религиозные, - тихо, но твердо выговорил Петя, и глаза его вспыхнули неугасимым пламенем веры.

- Да вы, товарищ, собственно, кто такой? - заинтересовался председатель.

- Я-с, извините, толстовец. Мне, так сказать, отмщение, и аз, так сказать, воздам. А что касается служить на вашей службе, так меня совесть не пускает. Я очень извиняюсь, но служить хоть и очень хочется, а не могу.

- Скажите пожалуйста, такой молодой, а уже толстовец! - огорчился председатель. - А доказательства у вас есть?

- Как же, как же, - засуетился Петя, быстро развертывая пакет. - По завету великого старца-с... - скромно прибавил Петя, вздыхая, - мне отмщение, и аз воздам. А если вы, товарищ председатель, все-таки сомневаетесь насчет моих убеждений, то, ради бога, бога ради... проэкзаменуйте по теории.

Петя засуетился, вынул пачку книг и разложил их перед комиссией.

- Всего, можно сказать, Толстого до последней запятой произошел. Как хочите, так и спрашивайте. Хочите - с начала, хочите - с середины, а хочите - с конца. Туды и обратно назубок знаю. Например, из "Князя Серебряного" могу с любого места наизусть произнести. Или, скажем, роман "Хождение по мукам". Опять же "Хромой барин". А что касается драмы в четырех действиях "Заговор императрицы", то, верите ли, еще в двадцать четвертом году мы с папашей-толстовцем и мамашей-толстовкой раз шесть ходили в летний театр смотреть...

Петя обвел комиссию круглыми, честными голубыми глазами.

- Можно идти? - деловито спросил он и быстро надел штаны на пухлые ноги, покрытые персиковой шерстью.

- Годен! В кавалерию! - закричал председатель, корчась от приступа неудержимого хохота. Многие члены комиссии, извиваясь и взвизгивая, ползли под стол.

Вечером Петя печально сидел за ужином и говорил родителям:

- А между прочим, кто же его знал, что этих самых Толстых в СССР как собак нерезаных! Один, например, Лев Николаевич, старикан с бородой, главный ихний вегетарианец, другой - Алексей Константинович, который "Князя Серебряного" выдумал, а третий тоже Алексей, но, понимаешь ты, уже не Константинович, а, обратно, Николаевич... Тьфу! И все, главное, графы, сукины дети, буржуи, чтобы они сдохли! Попили нашей кровушки... Я из-за них, сволочей, может, восемь фунтов в весе потерял!..

Перейти на страницу:

Похожие книги