Городские хроники

Спустя два года нового, открытого себя, кто-то из знакомых посоветовал мне послушать эфир очередного гуру. Насколько же наивными мне казались темы и их подача, да и согласился я только для того, чтобы обсудить это потом с друзьями. Ожидания оправдались: сорок минут можно было вычеркнуть из жизни. Впереди вопросы от слушателей. И тут внезапно я увидел череду пустых стен, в которых одно за одним раздавалось: «Всем привет! Меня слышно?!». Все, вышедшие на связь, были бледными, с яркими волосами. Их всех не было. И я мог пополнить ряды, не уйди вовремя.

Маша

Лето. На удивление первый солнечный, теплый день за последние несколько недель. Центр города постепенно нагревается. Пыль, как и все живое, тянется к солнцу. Солнце тянется к людям. Смешиваясь между собой, люди, солнце и пыль перемещаются плечом к плечу по каменному городу. Обещавшая показаться к обеду духота, оповещала о своем прибытии начиная с 8 утра. Первый день на новой работе, наверное, он и должен быть таким — неоднозначным, когда вроде бы и нужно радоваться, а чему не знаешь: то ли испепеляющему солнцу, то ли предстоящему прохладному дождю. Люди в центре города именно те, с которыми я двигаюсь в схожем направлении — на работу, — значительно отличаются от отдающих свое время офисам, располагавшимся в окраинах города. Несколько лет я как раз-таки примыкала к числу последних. Будем откровенны: всегда. Любая официальная работа, на которой я задерживалась больше месяца, по каким-то фантастическим причинам была окружена промзонами: некая окантовка камня, относится который к драгоценным или нет, ты узнаешь значительно позже. Не могу сказать, чем меня притягивала эта гаражно-заборная романтика, быть может тишиной и наличием домашних животных — верные сторожевые были ни в чем не ограниченны и свободно обходили владения в любое время суток.

К сожалению, а может и счастью, время в пути от ближайшего метро не превышало пятнадцати минут, здания, видевшие за время своего существования гораздо больше моего, сопровождали по всему маршруту. Это вам не гаражи в промзоне, которые мало того, что стоят через одного, так и дружелюбием никаким от них не пахнет — пахнет бензином, пылью, маслами, железом, немного отдает отчаянием. Словом, никакого тепла. Разницу между офисом окраин и центра, думаю, можно не описывать. Главное — окно, оно было напротив моего нового рабочего места, что являло собой дополнительный подарок, полученный от работодателя. Даже если за возможность свободного доступа к созерцанию улицы за окном из моей зарплаты ежемесячно будут вычитать какой-то процент, я пойму, ей-Богу. Даже сама думала предложить начальству, но что-то сдержало в последний момент. Думаю, из этого понятно, что места моих прошлых работ отнимали не только время: они полностью вырывали из жизни, не давая последней хоть как-то напомнить о себе в рабочие часы. Но все это в прошлом: сейчас меня ждет приятное место в кабинете особняка, расположившегося в самом центре города. Маленькая компания, здесь, наверняка, живут одной большой, дружной семьей. Да еще и с окнами.

Маша. Маша — первая, кого я услышала, подходя к кабинету, и, по больше части, единственная, кого слышала, уже сидя в кабинете. Хотя, откровенно, и за его пределами. Звук ее голоса, пронзительный, жадно захватывал пространство. Стол Маши стоял при входе, таким образом она видела каждого, кто находился в офисе. Видела и комментировала. Шутки ее, чаще всего, носили безобидных характер и мели одну цель — обратить внимание. Шутила Маша со всеми, даже с теми, к кому открыто испытывала неприязнь. Не пропуская каждого, она задавала каверзные вопросы, делала комплименты, проявляя интерес даже к тем, кто совершенно на него не рассчитывал, старательно прячась в излучениях пустого монитора. Неискушенному наблюдателю всерьез могло показаться, что девушка просто внимательна к коллегам. Чрезмерно. Маша очень харизматичная, в ней было что-то располагающее, заставлявшее смотреть не моргая, подчеркивая двумя чертами каждое ее слово. Она производила впечатление легкого, ничем не обремененного человека, свободного от комплексов и стереотипов, что неоднократно старалась выделить интонацией и темой разговоров, подтверждалось безупречными гардеробом и маникюром. Разговорам же ее не было конца. Не знаю, что конкретно в ней магнетизировало, наверное, это смех — долгий, громкостью заглушавший неискренность. В чем она заключалась в первые часы мне было сложно сказать, хотя эта загадка стала для меня куда важнее всего, что происходило вокруг. А вокруг, я напомню: новый офис, новый кабинет, новые обязанности, новые люди, и, главное — новая я. Что делать с последним и как подстраиваться, узнавать, меня интересовало меньше всего, что, как оказалось, являлось предвестником бессонных ночей. Но это лирика, поэтому вернемся в шумный, веселый офис, в жизни которого предстоит многое понять/в котором, в попытке спрятать себя, на первый план выходят противоречивые маски.