Городская девчонка (ЛП)

Ладно, возможно я хотела бы пересмотреть ту часть с маленьким мальчиком. Я уже не видела никаких признаков присутствия маленького мальчика. На самом деле я подумала, что когда Хукер сосредотачивается на какой-то женщине, он выказывает ту же самую целеустремленность на результате, которую демонстрирует на треке. Взгляд Хукера всегда прикован к призу.

Хукер хорошенько ударил кулаком по помятой дверце, чтобы ее открыть. Потом вылез из «мини» и припустил рысью к вращающейся двери гостиницы. Он вернулся через десять минут и вытащил наши сумки из багажника.

– Женщина, мы в деле, – сообщил Хукер. – Мы получили комнаты без плохих парней.

На следующее утро лечащий врач Билла заверил меня, что показатели пациента неплохие, и он достаточно окреп, чтобы покинуть больницу. С виду не скажешь. Билл до сих пор был бледный как смерть. Его забинтованная рука висела на перевязи. Грудь замотали в двойную повязку. Под его ногтями виднелась запекшаяся кровь, и на лбу красовалась шишка размером с грецкий орех. Я переодела Билла в шорты цвета хаки и в оранжево-синюю рубашку с цветочками, надеясь, что его это ободрит. Оказалось, Билл не нуждался ни в чем ободряющем: его накачали обезболивающими и успокоительными, чтобы он смог доехать до дома.

Врачи и полиция считали, что Билл возвращается в арендованный дом. Мы с Хукером не стали их в этом разубеждать, но у нас имелись другие планы. Мы загрузили Билла на переднее сиденье «мини» и понеслись в Майами-Бич.

Был полдень, когда мы прокатились по мосту Козуэй и приехали в Саут-Бич. Денек был безоблачный, с температурой ниже восьмидесяти (двадцать шесть градусов по Цельсию – Прим.ред.) и без дуновения ветерка. Хукер повернул на Элтон-авеню и направился прямо к дому Джуди.

– Мы оставим тебя с Джуди, – сообщила я Биллу. – Ты помнишь Джуди?

– Джу-у-у-ди, – протянул Билл.

Билл совсем одурел от лекарств.

– Я не знаю, что они ему дали, – заявил Хукер. – Но я сам бы не прочь принять малость такого.

Хукер припарковался в подземном гараже дома, мы вытащили Билла из машины, и, поддерживая с обеих сторон, и повели к лифту.

Хукер нажал кнопку двадцать седьмого этажа и осмотрел меня.

– С тобой все будет в порядке?

– Конечно. Двадцать седьмой. Раз плюнуть.

Я была просто благодарна, что это не тридцать второй.

Мы вытащили Билла из лифта, осилив короткий коридор, и позвонили в квартиру Джуди.

– Боже мой, – изумился Джуди, распахивая перед нами дверь. – Только посмотрите на этого жалкого маленького бедолагу.

– Он пребывает намного выше, чем на двадцать седьмом этаже, – просветила я Джуди. – В больнице его напичкали какими-то болеутоляющими в дорогу.

– Счастливый голубчик, – сказал Джуди. – Я подготовил комнату для гостей. Мы просто укроем Дикого Билла одеялком, и я хорошенько о нем позабочусь. Я очень заботливый. И не оставлю его одного ни на минутку. Ничего плохого не произойдет с ним, пока я несу службу.

Квартира Джуди была отделана в ярких теплых тонах. Оранжевые стены и теплые красные, как огонь, кресла. Низкий диванчик и одновременно кофейный столик, обитый шкурой зебры. На кухне черные гранитные столешницы. Это было потрясающе, но немного похоже на то, что видишь под закрытыми веками, когда у тебя похмелье.

Мы провели Билла в комнату для гостей и положили его на кровать.

– Все – красное, – провозгласил он. – Я в аду?

– Нет, – сказала я ему. – Ты в комнате для гостей у Джуди.

– Джу-у-у-дииии.

Я вручила Джуди сумку с антибиотиками и обезболивающими таблетками.

– Инструкции на этикетках, – напутствовала я. – Там также листочек с указаниями по перевязке и график посещения врача.

– Не беспокойтесь. Джуди здесь. – Джуди бросил косой взгляд на Хукера. – А ты хорошенько позаботься о Барни.

– Я стараюсь, – отозвался Хукер.

Мы покинули Джуди и Билла и прошли короткий путь до лифта. Двери открылись, мы вошли внутрь, и Хукер нажал кнопку вестибюля.

– Если ты боишься лифтов, большой храбрый Парень из НАСКАР готов прижать тебя к себе, чтобы ты не боялась, – предложил Хукер.

– Спасибо, но я слишком потрясена, чтобы боятся.

– А ты можешь притвориться?

Когда мы были детьми, Билл постоянно приносил бродячих животных домой. Собак, кошек, птиц со сломанными крыльями, зайчат. У родителей не хватало мужества выгнать бродяжек, но было заведено, что животные обитают только во дворе и в комнате Билла. Само собой, в конечном итоге, слепая собака и кошка с наполовину обгрызенным ухом находили путь в гостиную. Птицы были вылечены и отпущены, но отказывались улетать. Зайчики вырастали и кочевали по всему дому, пожирая провода и обгладывая плинтуса. И мы любили их всех. Смысл в том, что Билл влюбляется легко и мгновенно. А большинство членов моей семьи, включая меня, влюбляются более медленно.