Городок на бугре

Звенит, поёт, смеётся
Водичка в бурдюках.
Она на волю рвётся,
Не удержать никак.

Буль-буль…
Хрустальной змейкой
Ползёт в стакан вода…
Эй, водонос, скорей-ка!
Эй, водонос, налей-ка!
Эй, водонос, сюда!

Жители Кукурпаха встретили осликов-водоносов радостными криками.

Мери Ковка и Питер Ушка

— Смотрите, смотрите, к нам идут какие-то иноземцы!

Все посмотрели туда, куда указывала Кукурузника.

По улице, взявшись за руки, медленно вышагивали странные существа. Они шли сутулясь, раскачиваясь из стороны в сторону, ни на кого не глядя. Оба были одеты необыкновенно. Но не это поразило горожан. У незнакомцев были ярко-зелёные волосы до плеч. Красные брови и синие ресницы. А у одного в придачу кустилась на подбородке голубая борода.

— Двадцать ты умножь на три, двадцать раз глаза протри. Всё равно не будешь знать, кто они и как их звать. — И Репь Репьёвич стукнул по счётам колючим кулаком.

— Позвольте. — Одуванчик поправил на носу очки и устремил взгляд на незнакомцев, бормоча: — Интересные создания. Таких я ещё не видел. Что за диковинные существа? Странно… Странно…

— Давайте у них спросим, — предложила Кукурузинка и шагнула навстречу пришельцам.

— Постой! — опередил её Перчик. — Я их узнал. Это же Морковка с Петрушкой. Ишь как они вырядились, как накрасились!

Перчик поправил красный колпак с кисточкой, застегнул куртку и двинулся навстречу Морковке с Петрушкой.

Когда до них осталось всего два шага, Перчик помахал в воздухе колпаком и звонко крикнул:

— Привет, Петрушка! Здравствуй, Морковка! Мы рады видеть вас…

— Салют! — перебил его Петрушка. Он сунул руки в карманы узеньких, в цветную клетку брюк. Отставил ногу. — Только вы ошиблись. Я Питер Ушка. Понимаете? А эта дама… О, она… Мери Ковка!

Перчик подмигнул товарищам и, изобразив на лице почтение, вежливо спросил:

— А вы надолго к нам? Работать или отдыхать?

— О да. То есть о нет. Мы не такие, как все. Мы очень не любим работать. Это нам вредно. Но мы любим отдыхать. Вы за нас работайте, а мы за вас будем честно отдыхать. Договорились?

— В нашем городе все должны работать, — сказала Кукурузинка.

— Хороший отдых — это тоже работа, — подала голос Мери Ковка и сладко потянулась. — Попробуйте-ка поспать двадцать часов подряд.

Никто не ответил. Да и что было отвечать. Разве мыслимо проспать подряд двадцать часов! Наконец Пахтачок, не скрывая изумления, спросил незнакомцев:

— И вы больше ничего не делаете?

— О нет! — сонным голосом протянула Мери Ковка. — Не надо так плохо думать о нас. Мы не только спим. Мы гуляем, едим, отдыхаем, развлекаемся. И всё это надо успеть сделать за каких-нибудь четыре часа. Ах, я еле стою на ногах. Питер, пора подумать об отдыхе.

— Что же делать, что делать? — устало забормотал Питер Ушка. — Придётся пойти в этот дом — вздремнуть. Она так устала, так устала! Бедняжка. И я сам еле держусь на ногах. До вечера. Пока!

— Только их нам и не хватало, — разочарованно протянула Кукурузника.

— М-да, — вымолвил Репь Репьёвич и так грохнул колючим кулаком по счётам, что они застрекотали, как тысяча сорок.

Вечером Питер Ушка и Мери Ковка появились на улице. Подошли к строящемуся дому. Постояли, скучающим взглядом посмотрели на рабочих. А потом Питер Ушка взял кирпич и спросил:

— Это что?

— Кирпич, — насмешливо откликнулся Перчик.

— Его не едят? — спросила Мери.

— Нет, — засмеялся Перчик. — Из него дома строят.

— А я люблю только то, что съедобно, — капризно проговорила Мери.

— Осмелюсь потревожить вас вопросом: как же вы будете жить? — поинтересовался Пахтачок.

— Очень просто. Как все.

— Но ведь все работают, — вступила в разговор Кукурузинка, — а вы как будто и не думаете трудиться. Ну, хоть что-нибудь вы умеете делать?

— Конечно, — решительно воскликнул Питер Ушка. — Мы можем… э… петь и… э…

— Танцевать, — подсказала Мери.

— Танцевать, — повторил Питер, — и ещё э… ах да. Чуть не забыл главного. Мы умеем бить баклуши.

— Это что такое? — спросил Перчик и поглядел на своих друзей.

Те только плечами пожимали.

— Ах какие вы смешные! Это же все знают! — улыбнулась Мери Ковка. — Неужели вы не знаете? Ну, как бы вам попонятнее растолковать. Бить баклуши — это… это… не знаю, как и объяснить… Лучше мы с Питером покажем вам, как это делается. Покажем, Питер?

— Ну что ж, — лениво промолвил Питер Ушка, — если они не знают, давай покажем.

Он не спеша скинул куртку, расстелил её на земле. Оба рядышком уселись на куртке. Мери раскрыла над головой большой зонт, и они стали о чём-то вполголоса переговариваться. Прошло десять минут, полчаса, а они всё что-то бормотали. Потом Мери громко сказала:

— Надоело, — и зевнула.

— Тогда споём нашу любимую. — Питер потянулся, и они медленно, глухими сонными голосами запели: