Города в полете

Один из многочисленных, постоянно сменяющих друг друга голосов нашептывал: «Некоторые города, ставшие бандитами, не проводят обычную политику пиратства и не совершают налетов. Они осели в затерянных мирах и установили там тиранические режимы. Большинство из них полиции Земли удалось свергнуть; города никогда не были особенно сильными в военном отношении. Тем из них, кому удалось выдержать первый натиск, иногда по особым политическим причинам позволяли остаться у власти, однако, на коммерческую деятельность все равно накладывался запрет. Некоторые из этих нежелательных империй, возможно, и сегодня еще остаются в границах земной юрисдикции. Наиболее известный пример этих рецидивов империализма — уничтожение Тора Пять. Там орудовал один из первых городов-Бродяг, напоминавший отлично вооруженную крепость. Еще в древности он получил прозвище „Бешеные Псы“. Этот эпитет, распространенный как среди Бродяг, так и среди населения планеты, связан, в основном с…»

— Вот ваш парень, — тихим голосом произнес наблюдатель. Амальфи взглянул на Карста. Серв сильно изменился. Едва ли в нем можно было узнать вымученную карикатуру на человека, загорелого, обветренного, перемазанного грязью и огрубевшего так, что больно было на него смотреть. Сейчас, свернувшись, словно эмбрион, клубком на кушетке, он скорее напоминал невинного, еще не опытного юношу. Прошлое Карста — и едва ли у него его могло быть много (несмотря на то, что, по словам Карста, его нынешняя жена, Эдит, была по счету уже пятой, совершенно очевидно, что ему едва лишь минуло двадцать лет), являлось столь монотонным и непримечательным, что при первой возможности он избавился от него, сбросив, словно изношенный костюм. Он, как понял Амальфи, был в гораздо большей степени ребенком, нежели любой ребенок Бродяг.

Наблюдатель прикоснулся к плечу Карста, серв неловко поежился и, мгновенно проснувшись, уселся на кушетке, вопросительно уставившись на Амальфи голубыми глазами. Наблюдатель протянул ему анодированный алюминиевый бокал, наполненный холодной жидкостью, и Карст принялся молча поглощать содержимое. Острый напиток заставил его чихнуть. Словно кот, он чихнул быстро и, казалось, не заметил этого.

— Ну, как идет обучение? — спросил Амальфи.

— Очень трудно, — ответил серв, сделав еще один глоток. — Но как только ухватываю суть, все подобно цветку, сразу же раскрывается передо мной. Лорд Амальфи, Прокторы утверждают, что ГМТ спустился с неба на облаке. Вчера я просто верил в это, а сегодня, мне кажется, я понимаю.

— Я тоже так думаю, — сказал Амальфи. — И ты не не одинок. Сейчас в городе уже много сервов. Все они учатся здесь — оглянись вокруг. Изучают они не только основы физики и культурную морфологию. Все они знакомятся с понятием «свобода», начиная с самой первой ее составляющей — свободы ненавидеть.

— Я помню этот урок, — со спокойной мудростью произнес Карст. — Но для чего-то разбудили меня.

— Конечно, — угрюмо согласился мэр. — У нас гость, и мы думаем, что ты сможешь опознать его. Это один из Прокторов. Он задумал что-то чертовски странное, так мне кажется с Хэзлтоном, но мы не можем понять в чем оно заключается. Поможешь нам?

— Вы бы лучше дали ему возможность отдохнуть, господин мэр, — запротестовал наблюдатель. — Пробуждение от гипнотического транса может вызвать сильный шок. Ему нужен хотя бы час, чтобы придти в себя.

Амальфи недоверчиво посмотрел на наблюдателя, собираясь, видимо, ответить, что ни Карст, ни город, не располагает таким большим временем. Однако, в последний момент, подумав о том, что это пришлось бы выразить по меньшей мере десятью словами, когда более чем достаточно одного.

— Исчезни, — произнес он.

Наблюдатель выполнил это как нельзя лучше.

Карст пристально всматривался в экран. Мужчина стоял спиной, изучая пульт управления в кабинете управляющего городом. Свет падал на его лысую, блестящую голову. Амальфи выглядывал из-за плеча серва, зажав в зубах неизменную сигару.

— Этот человек такой же лысый, как я, — сказал мэр. — Кажется, ему не так уж много лет, если судить по его черепу. Думаю, не более сорока пяти. Узнаешь его, Карст?

— Пока нет, — ответил серв. — Все Прокторы бреют голову. Если бы только он повернулся. Ага! Да. Это Хелдон. Я его видел всего один раз, но узнать этого человека легко. Он, действительно, молод. Хелдон — один из самых активных членов Большой Девятки. Считается, что он хорошо относится к сервам. По крайней мере, могу точно сказать, что он не так часто хватается за плеть, как остальные.

— Как ты думаешь, что ему здесь нужно?

— Наверно, сам скажет. — Карст не отводил взгляда от изображения Проктора на экране.