Города в поднебесье

А потом тяга исчезла окончательно. Ткань, наконец, коснулась границ сферы пустоты и как будто начала исчезать, буквально растворяясь. И вскоре моим глазам предстала та самая сфера, которая была похожа, наверно, на микроскопическую чёрную дыру в окружении пылевого облака… Воздух, дым от факела – всё закручивалось вокруг тёмного пятнышка на пластине с логосом. А в следующий момент я вытянул пневму из пластины, и сфера исчезла – словно бы схлопнулась сама в себя.

Я вцепился руками в верёвку, идущую от кошки. Мимо прошелестели остатки ткани и сети, повисая на двух карабинах сбруи – и увеличивая и без того немалый вес моей амуниции. Верёвку дёрнуло, и от неожиданности я соскользнул на метр вниз, а потом врезался боком в каменный склон.

Я приходил в себя ещё секунд двадцать, продолжая висеть и слегка покачиваясь – теперь уже в пятнадцати метрах от края плато. Тот самый случай, которого я опасался – когда никакой страховки нет, и только от того, сделаю ли я всё правильно, зависела и эта моя жизнь, и две возможных последующих, и жизни обоих моих товарищей по несчастью…

Канат, остатки шара, две кошки и два догоревших факела тянули меня вниз. Третий факел упал – я его просто выпустил, когда случилось столкновение. Звука падения я не слышал, что и неудивительно, потому что под склоном намело сугроб. Внизу я заметил напряжённого Рубари и закрывшую глаза руками Нанну. Однако всё это было так далеко, что о подробностях я скорее догадывался, чем точно видел…

Первым делом я осторожно оторвал от каната левую руку и аккуратно отцепил карабины с остатками шара, отпуская их вниз – после чего проводил их взглядом и не забыл вернуть левую руку на канат. Вот ткань с сеткой пронеслась мимо второго пояса трещин, мимо нашего убежища и легла в снег внизу… Я перенёс вес тела на левую руку, а правой достал одну кошку и закинул её наверх, после чего потянул правой рукой за верёвку. Кошка сорвалась, и я повторил попытку.

Через три минуты, когда руки уже начали одновременно болеть и неметь, я, наконец, привязал верёвки от кошек к карабинам на поясе – и смог упереться ногами в скалу. Осторожно отпустив первую заброшенную кошку, дал рукам отдохнуть. А потом – начал восхождение. Осторожно, постоянно переподвязывая страхующие верёвки на поясе…

Со скоростью около пары метров в минуту, я добрался наверх, перевалился через край деревянной платформы, к которой раньше подходил подъёмник, помахал своим внизу, показывая, что у меня всё хорошо – и развалился на снегу, глядя в бледное голубое небо. Я всё-таки позволил себе отдохнуть и успокоиться, прежде чем начать оглядываться по сторонам.

Надо сказать, я никогда не бывал на верхнем плато. Ну, так получилось, что до всех этих событий для праздных гуляний времени не было… А теперь я оказался здесь впервые, и всё казалось необычным и интересным. И первое, что заставило моё сердце ёкнуть – трава и деревья. Конечно, в городе были небольшие парки – как, например, вокруг архива. Но это всё немного не то… Это всё вырастил человек. А вот такая растительность, растущая сама по себе и там, где захочется – на нижних плато Экори уже не встречается…

Травы здесь было очень много. Она начиналась сразу за постройками подъёмника и уходила дальше, к белой стене ледника. Пока ещё сухая, лишь выглядывающая из-под снега… Среди этих псевдоальпийских лугов встречались рощи хвойных деревьев, мшистые холмы, усыпанные кустами молосы, и аккуратные квадраты полей, пока что тёмные, незасеянные. А ещё неподалёку паслось стадо шарков – спокойных, меланхоличных и задумчивых. Небось, размышляли, куда это запропастились двуногие?

Площадка, на которой я находился, ещё на полтора метра выдавалась за границу склона. Сама она изначально от обрушения подъёмника не пострадала, но вот торговый дирижабль, расправившийся с оставшимися выжившими, здесь явно поработал. Из трёх длинных каменных строений уцелело только одно – два других погибли в пожаре… Беглого взгляда хватило, чтобы понять, что случилось с теми, кто ещё пытался в них укрыться…

Огромная лебёдка, которая раньше тянула подъёмник наверх, теперь стояла опалённая. Я думал, что здесь будут и обгоревшие туши шарков, но, как оказалось, кто-то их распряг. Из старых конструкций подъёмника уцелела одна из мачт, по которым проходил канат. На её конце находился металлический ролик с углублением в середине, который можно было использовать, чтобы через него протянуть трос.

Я прополз по мачте до самого края, отцепил трос от пояса и перекинул его на ролик. Потом начал отползать, слез на площадку – и смог отойти ещё на двадцать метров, прежде чем он натянулся, как струна. Хорошо, что у Рубари нормальный глазомер. Вот мне верхнее плато всегда казалось ниже, чем было на самом деле. Найдя, где прицепить трос карабином, я вернулся к краю плато и посмотрел на своих товарищей.