Город Сумрак

Там была цифра «4», нарисованная черной краской по всей длине плиты. Он перевел глаза от девицы к цифре, потом к выходу на Тексако. На лбу у него выступил пот. Он яростно застучал по клавишам. Вернулся к предыдущей странице. Попросил переслать информацию о результате поиска на служебный адрес. Схватил сумку и быстрыми шагами направился к выходу. Услышал, как на другом конце нефа открывается тяжелый портал, и ускорил шаг. В глубинах витража заметил крошечные отражения агентов в черном, вставших перед девицей, которая указывала им в его сторону. Он побежал. Услышал, как пули щелкают вслед, открыл дверь и, вырвавшись на свободу бульвара Тексако, продолжал бежать.

Он бежал, пока его не швырнуло на землю взрывной волной.

Сид вскочил и дальше, не переводя дух, несся по Тексако до конца. Дешево отделался. Несколько хороших царапин и резкая боль в барабанных перепонках. Он остановился в Take awayна углу Девятнадцатой. Ужин для чудом уцелевшего: гамбургер, жирная картошка и сода с успокоительным. Станция «Субтексако» закрыта на ремонт. Лишних десять минут ходьбы до станции «Майкрософт». Навстречу ему к взлетевшей на воздух церкви неслись два десятка полицейских машин с сиренами и мигалками. Полупустой вагон транссекционки на скорости сто двадцать петлял между зданиями. Желудок на каждом вираже больше тридцати градусов завязывался узлом. На часах башни «Светлый мир» 22:00. Слишком рано для Блу Смит и ее аквариума. Побродил по закоулкам, перешагивая через нелегалов и шприцы. В уборной он увидел, что на руках кровь. Промыл раны, как мог. Вышел вообще в непонятном месте. Дошел до «Пандемонии» и там под аркадой, за поворотом улицы с неизвестным названием, широкой и пустой, где изредка проносилась какая-нибудь тачка, разбрасывая остатки строительного щебня, он нашел то, что искал.

Исповедальню.

Закон о Городском телефоне от 86 года закрепил за исповедью статус гражданского долга, и каждый абонент обязан был посвящать ей одиннадцать минут в день, в противном случае ему грозил штраф. Шестьдесят два дензнака, оплатить в течение трех дней. Он не исповедовался никогда. На штрафы Гортелекому он тратил солидную часть бюджета. Но вообще-то абоненты любили исповедоваться. Некоторые просто подсаживались на это.

Перед десятью занятыми телефонными кабинами топтались два десятка личностей, страдающих неполадками с трейсером. Отнюдь не угроза штрафа выгнала их воскресным вечером под мерзкий дождик — из уютных нор, снабженных кондиционерами, экранами и, может, даже кем-то из живого окружения. Над исповедальней висело панно с большими оранжевыми буквами на фоне безбрежного неба. Яркие отсветы панно казались оазисом на заброшенном променаде в гигантской тени башен «Пандемонии».

СВЕТЛЫЙ МИР: ТЫ НЕ ОДИНОК.

Сид ждал, пока освободится кабина. За прошедшие двое суток он в общей сложности спал часов шесть и охотно променял бы пять лет жизни на холодный душ. Из ближайших кабин доносился хор жалоб, монотонное нытье, действовавшее на нервы. Во всех публичных исповедальнях, неравномерно разбросанных по городу, царила больничная атмосфера. Он стал рассматривать людей в кабинах. Один накрашенный мужик что-то шептал, сгорбившись и пряча глаза. Справа от него стояла блондинка с длинными ногтями — настоящие когти, покрытые кроваво-красным лаком, — и барабанила ими по краю трубки. Пожалуй, ничего себе. Пошатывается. Сидит на таблетках. Рассказывает про анорексию. Про налоги. Про друга, умершего от передоза. После его смерти родился ребенок, дебил — пожизненное наказание за аборты в ее лихой молодости. Про мать, умирающую от паразитов крови, — какая-то темная история, связанная с Лабораториями.

Сид отступил назад, чтобы не слышать. Неприятный человек освободил кабину и, проходя мимо Сида, глянул на него остро, как будто пырнул ножом.

У Сида было два новых сообщения.

Четыре с лишним минуты молчания. Мира Венс. Изредка раздавались всхлипы. Он слушал, как она отодвигает микрофон. Слушал, как она молчит.

Второе сообщение было оставлено ему Фидасом из Отдела внутренних расследований. Следствие по делу Легран завершено. Сид отстранен от работы. Необходимо сдать оружие и значок. Мать Лизы подала в суд на Профилактику самоубийств. Сиду грозит электрический стул за непреднамеренное убийство. Фидас не поленился и под занавес щелкнул языком, изображая электрический разряд.

И все. Сообщения из Инфокриминала не было. И даже никаких угроз от Охраны информации, ничего от Глюка. От Глюка теперь ничего не получишь. Справа блондинка рухнула на колени. Она умоляла угол кабины подарить ей лучший мир.

Сид решил про себя, что пора делать ноги. Он резко развернулся и увидел, что мужик, после которого он занял кабину, не ушел, а все еще стоит в нескольких метрах и пристально на него смотрит.