Бабка открыла дверь в каюту Короткого.
— Короткий, подъём. Пойдёшь со мной.
Пашка сразу понял идею. Отвод глаз, это сильная защита.
Поплескавшись в душе, Пашка собрал всё оружие и, устроившись за большим столом в гостиной, принялся за чистку.
Пришла в халатике позёвывающая Таня и уселась рядом.
— Что сготовить?
— Да что угодно. Ты, Тань, особо не извращайся. Тут, в Улье, главное не изысканный вкус. Тут главное — калории.
— Слушай, Скорый, а как тебя зовут по настоящему?
— Павел Дмитриевич.
— А сколько тебе лет?
— Сорок девять.
Таня долго с сомнением разглядывала Пашку.
— А по виду не скажешь.
Пашка встал, подошёл к зеркалу и посмотрел на самого себя. Мдас. Седина исчезла, мелкие морщинки разгладились, и вообще…
Он уселся на место. Опять принялся за сайгу.
— Это Улей!.. Тут у всех так.
— А Ванесса сказала, что в Улье люди могут жить вечно.
— Да, Танечка, вечно… Если не пристрелят или не съедят. А тут такие случаи на каждом шагу.
— Слушай, а сколько я буду на вас работать, чтобы… Ну… Чтобы расплатиться за своё спасение?
Пашка хохотнул.
— Ты это так серьёзно восприняла… Ничего ты нам не должна.
— А…
— Нам надо было, чтобы ты как можно быстрее адаптировалась. Чтобы поняла — насколько жесток этот мир. Это ты тут, в общежитии, как в теплице. Как только выйдешь за ворота, то сразу начнётся кошмар.
— А… А когда я всё пойму… Все, все правила… Меня выставят за ворота?
— Тань, ты перестань комплексовать. Никто тебя никуда не выставит. И в обиду тебя никто никому не даст. Главное, чтобы ты не была дурой. Тебе Ванесса объяснила, что тут никому нельзя верить?
— Да.
— Вот и не верь. Каждый новый человек, потенциально опасен. Будешь держаться около Бабки, проживёшь долго. Получишь какой-нибудь дар. Может быть — полезный для команды. Начнёшь мотаться с нами по Улью. Это, конечно, опасно. Но зато это так интересно.
— Да… Машка вон какие страсти рассказывает. Но я же вижу, что ей это нравится…
Помолчала маленько.
— Ладно, пойду чего-нибудь сготовлю.
И отправилась на кухню.
Остановилась в дверях.
— Вот и ты…
Скорый поднял на неё удивлённые глаза.
— Что «и ты»?
— Ты тоже стал ко мне относиться безразлично.
— Тань… Ты же в безопасности. У тёбя сейчас всё нормально. Здоровье у тебя в порядке. Я и не беспокоюсь. Я занят. Вон ещё куча стволов…
Вышли Шило с Бедой. Мария с полотенцем через плечо потопала в душ. Шило присел рядом со Скорым.
— Ты что уже всё стволы почистил.
— Нет ещё. Вон те — нечищеные. И Корд остался.
Шило посидел, повздыхал, почесался.
— Ну, говори, — подтолкнул Пашка.
— Я всё сделал, как мы договорились.
— Э-э-э. Ты меня-то ответственностью за это дело не нагружай… Ну ладно, ладно. Рассказывай.
— Ты знаешь, как-то… Ну, короче, я её целую… Ручки, ножки там… А она смеётся.
— Отталкивает?
— Нет. Просто хихикает. Наверно я выгляжу дурак, дураком.
— Да и пусть хихикает. Женщины по разному на это реагируют. Всё нормально.
— Я что хотел… Ты, когда я её… Ну… Облизываю… Ты проверь, приятно ей это или нет. А то я не могу понять.
Пашка несколько офонарел от такого использования его дара.
— Шило, она ментат, она почувствует. И, кстати, может ты думаешь что-то не то. Во время процесса.
— Да ни черта я не думаю. Я просто тащусь.
— Ну ладно, Шило. Я осторожненько прощупаю ситуацию.
Вышла Ванесса.
— Доброе утро. Кто в душе?
— Беда.
Мазур пошла в душ.
Вернулась Бабка.
— Ну что? — Засуетились все.
— Поговорили. Ничего к Векселю решили не применять. Чтобы не выдать нашего агента. Вексель, скотина, уже был на подозрение. За ним уже следили. А теперь и наша внутренняя слежка… Фукса ввели в курс дела.
— Ну что, когда поедем? — Спросил Шило.
— Давайте позавтракаем и покатим.
Скорый шепнул Бабке.
— Планёрка…
Бабка объявила.
— За завтраком обсудим планы. Я в душ. Таня, ты со мной?
— А там уже уже Беда с Ванессой булькаются.
К мужикам присоединился Короткий.
— Слушай, Скорый, ты обратил внимание, что у меня колёса на пепелаце цельнолитые. От вилочного погрузчика.
— Ну, да.
— А где ещё бы пару достать?
— В Отрадном?… А по складам пошариться. Наверняка найдём. А зачем тебе?
— Тут видишь какое дело. На каждом колесе двигатель не может тянуть больше сорока лошадей. У него шатуны погнутся, или цилиндры порвёт. Поэтому у меня там предохранительные перепускные клапаны. Вот и считай, четыре колеса по сорок лошадей. Всего — сто шестьдесят. А двигатель на двести пятьдесят. И если я поставлю ещё пару задних, то и педали можно убрать. И перепускные использовать только на холостой ход.
— Это хорошая идея. Покатаемся по складским ангарам, найдём наверняка. А на прицепе тоже литые?
— Да. Надо кстати за ним съездить на остров.
— А если мы тут и для прицепа найдём?
— Ну, тогда не поедем. Сделаем новый.
Шило почесал репу.
— Прицеп бы побольше забабахать.
— Можно, конечно. Можно сделать тонны на три, на двух осях. Но конструкция пепелаца не выдержит. Это же не грузовик.
Шило наморщил лоб и выдал.
— А на неваляшку, чё — нельзя движок поставить? Пусть сама себя и везёт.
Скорый и Короткий аж рты разинули. Пашка прошептал.
— Шило, блин! Ты гений!
Короткий привстал и обнял Ромку. Похлопал его по спине.
За его спиной Машка спросила с подозрением.