Пашка стоял на крыльце и спокойно смотрел на двух мужиков, у которых на рожах аршинными буквами было написано — уроды.
Насчёт того, что они чем-то навредят, Дугин не беспокоился. Ударить знахарский по мозгам двоим, он сможет легко. Но само присутствие двух наглых и самоуверенных самцов, несколько раздражало.
Первый скомандовал.
— Ну, так иди, найди её.
Дугин продолжал спокойно стоять, контролируя ситуацию.
— Ты что, глухой или тупой. Иди, поищи Бабку.
Пашка снизошёл до пояснения.
— У меня есть приказ оставаться тут.
Второй спросил.
— Может накатить ему?
Первый подумал-подумал.
— Нет. Не надо. Подождём.
И уже Пашке.
— Чё, так и будем на улице стоять?
Пашка сделал пару шагов назад, вглубь дома.
— Заходите.
Внутри указал на кресла.
— Садитесь.
Сам уселся на диван и продолжил затягивать на бедре стропы кобур.
— Хорошие стволы, — указал на апээсы первый.
Скорый слегка пожал плечами, дёрнул бровью. Не демонстрируя желания поддерживать разговор.
Из дверей душа высунула голову Беда.
— Дядя Па… ой… Скорый, достань мне полотенце из моего рюкзака.
Пашка отошёл в угол, к сваленным кучей баулам и нашёл Марие полотенце.
Когда передал ей найденное в приоткрытую дверь, Мария обняла его за шею, прижалась голышом и прошептала в ухо.
— Эти люди всё врут. А дальше ещё сильнее врать будут.
Чмокнула его в щёку, как бы в благодарность за полотенце и, мелькнув голой спиной и тем, что ниже, скрылась в душевой.
Пашка вернулся на диванчик, контролировать ситуацию дальше.
Первый опять подал голос.
— Ты смотри какая. Рыженькая… Твоя тёлка?
Пашка посмотрел на него так, будто тот пукнул и ничего не сказал.
Хлопнула калитка. Затопали шаги по крыльцу. В гостиную вошла Бабка. Посмотрела удивлённо на гостей, спросила у Павла.
— А это кто?
— Это к тебе.
Пашка слегка напрягся. Сейчас начнётся.
— Привет Бабка.
— Ну, привет, внучок.
— С тобой Гвоздь хочет поговорить.
— Хорошо, пусть говорит. А вы тут причём.
— Он приказал тебя проводить к нему.
Всё стало ясно. И Пашка спросил у Бабки.
— Шеф, они тебе не нужны?
— А на кой они мне? Если Гвоздю надо он сам бы пришёл. Дорогу знает.
— Так я что? Я могу с ними поработать?
— Да ради Бога. Работай на здоровье. А я пойду, помоюсь. У нас с тобой ещё дела в городе.
И Пашка шарахнул засранцам по мозгам.
Пока женщины полоскались в душевой, Скорый обработал одного мужика, того, который понаглее, добавил ему состояния покорности, и начал задавать вопросы.
Выяснилось, что никакого отношения к Гвоздю ребята не имеют. План был прост, заманить бабку в пригород, взять в заложники, и отжать за неё у бригады тысячу, а может и две, «черных».
Действовала эта сладкая парочка не одна. Три их подельника сидели в квартале от дома Фукса, в какой-то забегаловке. Получив подробное описание, Пашка отправился пригласить в гости остальных. Действительно, в небольшой столовке, в конце улицы сидела троица друзей, рожи которых соответствовали словесным портретам — два чернявеньких и один толстогубый губошлёп. Даже странно, что такие губы и не у негра.
Пашка подошел к столику, треснул всем по мозгам и приказал идти за ним. Те покорно поднялись и гуськом пошли за Скорым, как привязанные.
Собрав всю команду, Пашка начал допрашивать губошлёпа, потому, что все указывали на него как на инициатора акции.
Из дальней комнаты вышла уже одетая Бабка.
— А это ещё кто?
— А это вся команда рэкетиров в сборе. Хотели тебя похитить и потом потребовать выкуп. Киднеппинг, во всей красе.
Бабка подошла к зеркалу на стене, поправила ремень, пошевелила на бедре кобуру, спросила.
— Ну как я?
— Вполне аппетитно.
— Я серьёзно…
— Я серьёзно шеф. Очень впечатляюще выглядишь. Я продолжу?
— Валяй. Я послушаю.
И Павел начал выяснять, не стоят ли за этой группой ещё какие-нибудь силы.
Знаете, оказалось — нет. Чистая районная самодеятельность.
— Ну. И куда ты их, теперь?
— У нас тут есть какая-то кладовка, сарайчик, погребок? Ну, что-то в этом роде. Их надо куда-то складировать. Мы ведь сейчас уйдём?
— Да, Скорый, нам надо идти. Сложи их пока в моей комнате.
Из второй комнаты вышла Мария. В чистенькой формочке, в бейсболке защитного цвета в которую Беда попыталась спрятать свою шевелюру. Ничего конечно не вышло и пряди рыжины торчали со всех сторон.
Бабка подошла к девушке, просунула её волосы в прореху на затылке, и получился огненный хвост.
Пашка попросил.
— Девчонки, помогите стаскать этот хлам в комнату.
И они втроём, за руки за ноги, чтобы не собирать дорожки, стаскали пятёрых неудачников в Бабкино купе. Свалили их прямо не пол, как попало. Раскладывать было некогда, и отправились в мэрию, закрыв и комнату, и домик на замки.
Уже в воротах Бабка спросила.
— А они там мне на пол не насерут, случаем?
— Не должны. Я четырёх внешников в автобусе так же вёз. Ничего… Не обделались. А кстати, где это у нас Ванесса? Она не сбежит случайно?
Бабка отмахнулась.
— Некуда ей бежать. Да и куда она побежит от Анечки?
— А… Анечка тут причём?
— Она Анькина крёстная мать. Любит её, как родную. И Анька, как ни странно, её вспомнила. Мы же сначала все думали, что Ванка погибла. Потом только узнали…