Город Плененных Душ

— Ладно уже орать-то, — спокойный, но глубокий и ясный голос Конана оказал неожиданное действие: старик будто споткнулся. Оборвав визг на высокой ноте, он злобно уставился на незнакомца и зашипел что-то невразумительное, но очевидно грязное. В ответ варвар только сплюнул на пол, но в один плевок он умудрился вложить столько презрения и равнодушия, что Иена и Хольд не смогли сдержать улыбки.

— Да провались ты… — все так же безмятежно произнес он, присел на корточки перед мальчиком и потрогал пальцем веревку на его ногах.

— Уйди! — фальцетом выкрикнул старик. — Уйди от них!

— Заткнись, ты, ублюдок, — Конан говорил пока спокойно, но на самом деле едва сдерживал нарастающую с каждым вздохом ярость. Ударить мальчишку так, что тот потерял сознание, да еще связать его! На это был способен только ублюдок. Тихо рыкнув, киммериец взялся за веревку обеими руками, поднатужился и — плотный жгут лопнул, словно нитка в пальцах швеи.

Старик трясся, не в силах сдвинуться с места, хотя одна лишь мысль обуревала его сейчас: бежать. Бежать не от этого неотесанного дикаря, который развязывает кхитайца, но от хрупкого парнишки, с недоумением и гневом смотрящего то на него, то на его поверженных противников. И даже поднявший вдруг голову Гром произвел на него теперь впечатление ничуть не большее, чем капля дождя в пасмурный день. Бежать! Тяжело дыша, он напрягся и стал сползать со скамьи.

— Отец!

Это слово повергло Майорка в шок. Он окаменел, вытаращив глаза, будто справляющий большую нужду кот, и, забыв вздохнуть, начал мешком валиться на пол.

— Отец! — с отчаянным криком девушка бросилась к Грому, который только что развязал на ногах веревку и теперь вставал, отряхиваясь.

— Иена! — легкий укол в сердце заставил его пошатнуться. Он обнял дочь, нежно прижал ее к себе, вдыхая свежий запах ее волос. — Иена… девочка моя…

Хольд, взиравший на все происходящее с возрастающим недоумением, начал, наконец, приходить в себя. Приняв из рук Конана маленького кхитайца, он положил его осторожно на скамью, затем пошарил в мешке, извлек оттуда какие-то сухие корни и растер их в ладонях; получившийся порошок приложил к вискам мальчика, выждал несколько мгновений… Вен вздохнул, открыл глаза и улыбнулся.

Юный врачеватель улыбнулся в ответ. В следующее мгновение улыбка сбежала с его лица: он взглянул на лежащего у его ног старика и вздохнул. Долг повелевал ему заняться и этим мерзким старикашкой, а поскольку долг Хольд ценил превыше всего, он наклонился и пальцем приоткрыл веко Майорка.

— Ну? — спросил Конан, возвышаясь над парнем. Тот пожал плечами.

— Умер.

— С чего бы это? — удивился варвар. — Никто его не трогал.

— От страха, — юный врачеватель задумчиво смотрел в мутный зрачок старика и видел там свое отражение.

— Я все равно бы его прибил, — зевнул Конан. — Не иначе — колдун. Всегда их не выносил…

— Наклонись, Конан, — попросил вдруг Хольд странным голосом.

— Ну, — варвар пригнулся. — И что?

— Ты ничего не замечаешь?

Киммериец покачал головой.

— Посмотри внимательно.

— Вроде, на тебя похож…

— Я видел его во сне, — взволнованно произнес Хольд. — Это… это мой отец.

— Брось, парень, — Конан сморщил нос и смачно сплюнул. — Мало ли кто на кого похож…

— Я говорю тебе, это мой отец! Вот так же во сне я открывал его веко и видел в зрачке свое отражение… И я знал, кто он. Знал! О, Митра! За что? Родиться от такого козла… — Хольд горестно вздохнул и обхватил голову руками.

— А может, он вовсе не козел… — неуверенно сказала Иена, подойдя к друзьям. — Просто… ну, старый и больной… сумасшедший…

Конан презрительно фыркнул, но промолчал.

— Он прав, девочка, — Гром положил руку ей на плечо и продолжил. — На счету этого старика столько бед и столько смертей, сколько приносит лишь самая страшная война. Ты вряд ли помнишь, но я рассказывал тебе о нем. Его зовут…

— Майорк, — глухо пробормотал Хольд. — Его зовут Майорк.

— Да, — Гром сочувственно посмотрел на парня. — Не думай больше о нем. Все позади…

— Он и умер-то… не как человек! — воскликнул Хольд, отрывая руки от бледного лица. — Вы слышите? Слышите запах? От страха он… фу! Я не могу…

— Обделался, — подсказал Конан.

— Ну да, — юный врачеватель вновь спрятал лицо и всхлипнул.

— Отец, — медленно проговорила Иена, которая во время их разговора пристально вглядывалась в старика. — Мне кажется, именно его я видела во сне…

— Как? Ты тоже видела его во сне? — ухмыльнулся варвар. — Значит, только мне не повезло.

— Не смейся, Конан, я же рассказывала тебе о нем.

— А-а, — протянул киммериец, сразу посерьезнев. — Вот оно что… Кром…

Иена обернулась к отцу.

— Он… он превратил меня…

— Подожди! — решительно произнес Гром, беря за руку прижавшегося к нему Вена. — Сначала мы уйдем отсюда. Нам с вами о многом надо потолковать. У меня в Аките есть друг, он владелец маленького трактира. По-моему, нам сейчас самое время хорошенько подкрепиться…

— Лучше выпить, — мрачно буркнул Конан.

В трактире у старого Кона было тихо. Только один посетитель примостился в углу и почти спал над кувшином вина.