Город Плененных Душ

Кузнец улыбнулся, кивнул. Потом все вместе склонились над картой; киммериец отмечал ногтем необозначенные Акселем логова монстров, стараясь точнее при- помнить их расположение. Это было нелегко, так как по дороге сюда он почти не обращал на них внимания. Аксель считал поэтому, что нельзя полагаться на память, собираясь на такое важное дело. Ведь речь идет не только о жизни и свободе их, четверых! Они должны уйти отсюда с тем, чтобы потом освободить и других! Но киммериец был твердо уверен, что не ошибся. Да, он мог не заметить какие-то холмы, но те, которые он изобразил сейчас на карте, находятся именно там. «И что толку обходить норы, если чудища все равно нападут на нас», — заметил Иену. В конце концов сошлись на том, что поскольку вообще вся карта довольно сомнительна, ориентироваться лишь на нее нельзя. «Пока мы живы, будем рассчитывать прежде всего на собственные силы», — сказал Аксель, и варвар был совершенно с ним согласен.

— Все! — Конан откинулся на кровать, облегченно вздохнул и только открыл рот, собираясь кликнуть слугу и потребовать вина, как Аксель покачал головой:

— Не все, сын мой. Не торопись. Для того, чтобы нам покинуть город плененных душ и уйти с равнины невредимыми, нужно продумать все. Все, до последней мелочи.

— Скажи, когда ты шел сюда, ты не видел габидонтов?

— Габи… Это еще что?

— Огромные летающие ящерицы. Я тоже не видел, но старожилы говорят, габидонты живут где-то недалеко. Время от времени они летают по равнине в поисках пищи.

— Вот еще забота, — проворчал Конан. — Ладно, разберемся как-нибудь.

— Подожди, сын мой. Ты все очень хорошо придумал. Мы продержимся день. А ночь? Ночью вряд ли нам поможет порошок черного лотоса.

— Разведем круговой костер, — беззаботно пожал плечами киммериец. — На равнине полно сухих веток.

— На равнине полно сухих веток, — повторил Аксель, — когда ты идешь сюда. На обратном пути ты не найдешь даже прутика.

— Как же быть? — растерянно спросил Иену.

— Думаю, выход есть. — Аксель помолчал немного, потом заговорил снова, медленно, взвешивая каждое слово. — Да, выход есть. В одной старинной книге я читал про горящие камни. Мне кажется, я помню, как их делать. Я попробую…

— У тебя обязательно получится! — горячо воскликнул Иену. — И тогда мы уйдем из города! Уйдем с равнины! Уйдем! — Юноша закружился по комнате, напевая, но вдруг звонкий голос его оборвался. Он встал, опустив голову, будто раздумывая о чем-то. Его лицо, казавшееся только что почти детским, омрачилось, побледнело. Тонкая фигура сгорбилась, и даже в длинных русых волосах, волнами лежавших на плечах, засеребрилась седина. Иену словно стал старше на двадцать лет. И, хотя это продолжалось всего несколько мгновений, все поняли, что им не почудилось и с юношей действительно что-то произошло. Кузнец протер глаза, Аксель с состраданием смотрел на Иену. Лишь Конан, который был поражен не меньше остальных, отвернулся, зевая. Про себя он сразу решил: пусть парень превратится хоть в лягушку. Все эти перемены от мальчишеской дури, только и всего. Небось, напустил в штаны от страха перед ублюдками… Сопляк! Что с него возьмешь!

Аксель подошел к Иену, обнял его за плечи и подтолкнул к выходу. Кузнец последовал за ними. На пороге Аксель обернулся:

— Конан, я зайду к тебе, как стемнеет. Киммериец остался один. Он вытянулся на кровати во весь рост, подложил руки под голову. Небо за окном начинало светлеть. Скоро взойдет солнце и наступит следующий день. Еще один день в этом проклятом городе. Сейчас бы сюда Рину… Или хотя бы… хотя бы… Он вскочил, метнулся к двери и распахнув ее, гаркнул во всю глотку:

— Вина!

Конечно, как он мог забыть! За всю ночь он не выпил и глотка. Сейчас пропустить пару-другую бутылок — и спать. А что еще тут делать? Скрипнула дверь. Варвар оглянулся.

— Опять ты?

В комнату, смущаясь, вошел Иену. На лице его не было и следа недавнего раздражения. Напротив, зеленые бархатистые глаза смотрели на варвара то ли с мольбой, то ли с надеждой…

— Конан, — робко произнес он. — Я хочу сказать тебе… Я… Я женщина.

Глава З

Черны ночи в Аките. В переулках, на узких улицах и на широких обычно пусто уже к сумеркам. Редкий человек отважится выйти из дому ночью: в последнее время в городе развелось множество диких котов. Они бродят целыми стаями; всегда голодные, злобные, готовые разорвать и собаку, и человека на куски и сожрать. Но днем они куда-то исчезают, и никто, никогда не видел еще котов при свете дня.

Эта акитская ночь была и черна, и безлунна. Лишь несколько звезд тускло мерцали в небе, то угасая совсем, то вспыхивая вдруг ярко, а то стремительно падая вниз. Воздух, который обыкновенно был здесь на удивление чистым и свежим, сейчас казался мутным, затхлым. Пахло мокрой собакой.

На одной из окраинных улиц стоял маленький неприметный дом серого цвета. Говорили, в нем жил когда-то богатый купец, рассылавший свои караваны во многие города. Потом купец исчез. Когда? Куда? Этого никто не знал. Но в городе его больше не видели, и дом стоял пустой. Но пустой ли?