Город небесного огня. Часть II

Ваза с гортензией на островке кухни, подарок матери, поздравившей его с исполнением джиги на прошлой неделе. К цветам прилагалась записка: Люблю тебя. Горжусь тобой.

Он пристально посмотрел на цветы. Гортензия… Странно. Если у него и были любимые цветы, то это розы, и мама знала это. Он отвернулся от окна и еще пристальнее посмотрел на вазу. Это и были розы. Он помотал головой. Белые розы. И ничего больше. Точно.

Он услышал звон ключей, и дверь распахнулась. Появилась миниатюрная девушка с длинными рыжими волосами и сияющей улыбкой.

– О, мой бог, – сказала Клэри, то ли смеясь, то ли запыхавшись. Она захлопнула за собой дверь и прислонилась к косяку. – Не лобби, а зоопарк. Пресса, фотографы. Потрясно выйти сегодня вечером.

Она прошла по комнате, небрежно бросив на стол ключи. На ней было длинное платье из желтого шелка с разноцветными бабочками; в рыжих волосах красовалась заколка в виде бабочки. Девушка казалась теплой, любящей и открытой. И когда она приблизилась к нему и протянула руки, он подошел поцеловать ее.

Та к он поступал каждый день, когда она возвращалась домой.

Чудный запах Клэри, ее духов и мыла… а пальцы в краске. Не отрываясь от его губ, она запустила пальцы ему в волосы и, смеясь, потянула так, что он едва не упал.

– Пора тебе носить туфли на каблуках, Клэри Фрэй. – Он прикоснулся губами к ее щеке.

– Терпеть не могу каблуки. Тебе придется купить мне портативную лестницу. – Она шутливо заглянула ему в лицо. – Разве что тебе захочется бросить меня ради очень высокой поклонницы.

– Никогда. – Он заправил прядь волос ей за ухо. – Разве очень высокая поклонница знает все мои любимые блюда? Помнит, что у меня была кровать в форме гоночного автомобиля? Умеет беспощадно обыграть меня в скрэббл? Захочет терпеть Мэтта, Кирка и Эрика?

– Поклонница способна и на большее.

– Не шали. – Он улыбнулся ей. – Тебе от меня не отделаться.

– Переживу. – Она сдернула с него очки и положила на стол. На него смотрели темные, широко открытые глаза.

На этот раз поцелуй был более жарким. Он обнял ее и прижал к себе, и Клэри прошептала:

– Я люблю тебя. Я всегда любила тебя.

– Я тоже тебя люблю, – промолвил он. – Боже, как я люблю тебя, Изабель.

Он почувствовал, как она застыла в его объятиях, а потом мир вокруг него, казалось, покрылся черными линиями, как разбитое зеркало. Его слух наполнил тонкий вой, и он отступил, спотыкаясь, вкручиваясь в темноту.

– Не смотри, не смотри…

Изабель засмеялась:

– Я не смотрю.

Она почувствовала руки у себя на глазах: мягкие руки Саймона. Он обнял ее в тот самый момент, когда она вошла в дверь квартиры, даже сумки с покупками выпали из рук.

– У меня для тебя сюрприз. – Судя по голосу, он улыбался. – Не подглядывай. Нет, правда. Я не шучу.

– Терпеть не могу сюрпризы, – сказала Изабель, – ты же знаешь.

Она видела только край коврика под руками Саймона. Коврик выбрала она сама: плотный, ярко-розовый и пушистый. В их маленькой и уютной квартирке, как ни странно, хватало места для гитар и японских мечей катана, винтажных постеров и ядовито-розовых покрывал. Когда они вселились, Саймон притащил своего кота Йоссариана. Изабель была против, но в глубине души он ей нравился. Покинув Институт, она скучала по Чёрчу.

Розовый коврик исчез, и теперь каблуки Изабель стукнулись о плитки пола на кухне.

– О’кей. – Саймон разжал руки. – Сюрприз!

– Сюприз!

На кухне было полно народу: ее родители, Джейс, Алек и Макс, Клэри, Джордан и Майя, Кирк, Мэтт и Эрик. Магнус держал бенгальский огонь, и во все стороны сыпались искры, одна из них попала на футболку Джейса, и тот громко вскрикнул. Клэри держала написанный неровными буквами плакатик: С ДНЕМ РОЖДЕНИЯ, ИЗАБЕЛЬ! Она размахивала им, подняв высоко над головой.

Изабель набросилась на Саймона:

– Ты все это подстроил!

– Конечно. – Он притянул ее к себе. – Сумеречные охотники, возможно, и не помнят о днях рождения, а я помню. – Он поцеловал ее в ушко и прошептал: – У тебя должно быть все, Иззи. – Он отпустил ее, и к ней устремилась вся ее семья.

Шквал объятий, подарков и пирог… Его испек Эрик, у которого была какая-то склонность к работе с тестом, а Магнус украсил пирог яркой глазурью, оказавшейся на вкус гораздо лучше, чем на вид. Роберт обнял Маризу, а она прижалась к нему, гордо и довольно глядя, как Магнус, одной рукой взлохмачивая волосы Алека, уговаривал Макса надеть шляпу. У Макса, девятилетнего парнишки, никакого желания надевать шляпу не было. Он бесцеремонно отмахнулся от Магнуса со словами:

– Иззи, это я написал. Ты видела?

Иззи посмотрела на плакатик, лежавший на столе, теперь уже испачканный глазурью; Клэри подмигнула ей:

– Это здорово, Макс. Спасибо.

– Я хотел написать, какой по счету этот день рождения, но Джейс сказал, что после двадцати ты уже старая, и теперь это не имеет значения.

Рука Джейса с вилкой застыла на полпути ко рту:

– Я так сказал?

– Вот так мы все начинаем чувствовать себя древними стариками. – Саймон откинул волосы со лба и улыбнулся ей.