Город мечты

Ему никто не ответил. Джим замер. Алый закат, кукурузное поле и теперь этот дом – во всем было что-то зловещее, гнетущее.

– Доктор Харченко?

Джим осторожно прошел в дом, заглянул на кухню. Солнечный свет слабо пробивался сквозь грязное окно. В большой старой раковине лежала груда немытой посуды. Среди остатков пищи на тарелках копошились тараканы. На грязной плите стоял железный чайник с коротким горлышком. Джим дотронулся до него рукой – еще теплый.

– Доктор Харченко?

Джим замер. На мгновение ему показалось, что из соседней комнаты донесся тихий стон. Или просто дыхание? Тяжелое, неровное. Словно кто-то притаился в той густой темноте.

Или же кому-то просто нужна помощь? Джим заставил себя войти в соседнюю комнату. Теперь включить свет. Выключатель должен быть на стене. Где-то здесь… Джим споткнулся о порог, и это спасло ему жизнь – нож незнакомца рассек воздух рядом с горлом и ударился в дверной косяк. Джим не мог разглядеть в темноте его лица. Не мог понять, мужчина это или женщина – лишь образ, силуэт, словно сама тьма восстала и решила убить его. Незнакомец выругался и повторил атаку, на этот раз целясь ножом в живот своей жертве. Джим выставил перед собой руки, пытаясь уберечься от несущего смерть лезвия. Холодная сталь полоснула по правой ладони. Боли не было, лишь лязгнули кости, столкнувшись с железом.

Неожиданно темноту прорезал яркий свет карманного фонарика и громыхнул выстрел. Нападавший на Джима человек стоял какое-то время пошатываясь, затем рухнул на пол. Луч фонаря в руке второго незнакомца метнулся в сторону, послышался щелчок, и комнату залил яркий свет.

– Только дернись, и я тебе мозги вышибу, – предупредил Джима силовик, затем увидел за его спиной доктора Харченко и выругался.

Джим обернулся. Тошнота сдавила горло. Лектор был мертв. Вернее, то, что осталось от лектора. Кто-то срезал ему лицо. Ровно, словно опилили сучки на дереве. Лобная кость в некоторых местах раскрошилась, и в открытых ранах виднелся мозг. Вытекшие глазные яблоки оставили после себя зияющие пустоты, на месте носа – черное отверстие. Тысячи звезд замаячили у Джима перед глазами. Он опять вспомнил хрипы, которые слышал перед тем, как на него напал незнакомец. Выходит, Харченко был все еще жив, когда ему срезали лицо.

– Ты убил доктора? – услышал Джим голос силовика и сбивчиво начал объяснять, как оказался здесь.

* * *

Дарья старательно пыталась поймать перерезанное сухожилие, извивавшееся словно червяк на крючке.

– Ты можешь не напрягать руку? – цыкнула она на Джима.

– Легко сказать! – поморщился он.

– Хочешь остаться на всю жизнь калекой?

– Господи! – ахнула Ксения и, не в силах больше наблюдать за происходящим, вышла из медицинской комнаты.

– Может, теперь, когда мы вдвоем, скажешь, что случилось с твоей рукой на самом деле? – спросила Дарья, не поднимая на Джима глаз.

– Я уже сказал. Доктор Харченко попросил меня помочь. У меня соскочила рука, и я полоснул резаком по ладони.

– Не ври мне, Джим. Я видела тысячи порезов и, поверь мне, могу отличить случайный от умышленного. Расскажи, что на самом деле произошло между тобой и Харченко.

– Ничего.

– Джим!

– Я не говорил с Харченко.

– Ты не нашел его дом?

– Нашел, но доктор был мертв, когда я приехал.

– Мертв?

– Кто-то спилил ему лицо, а потом пытался убить меня. Если бы не местный силовик, то меня бы сейчас здесь не было.

* * *

Могильный запах, тот, что преследует копальщиков при эксгумации захороненного много лет назад тела, давно прописался в сырых стенах старого подвала. Этот запах мог свести с ума, но людям, собравшимся здесь, он нравился, напоминая о распаде и о том, что ждет каждого из нас, – забытье. Кем были люди, приходившие сюда? Всеми и никем. Это мог быть случайный прохожий, которого встречаешь выходя на улицу, или служащий в банке, а может быть, грузчик в черноморском порту или домохозяйка, ваш лучший друг или просто силовик, такой же, как тот, что спас Джима Отиса.

Его звали Аслан Дадоев, и сегодня у него было, что рассказать своим наставникам. О, да, эта информация сильно заинтересует их! Во-первых, он скажет, что доктор Харченко умер, и смерть его была мучительной. Во-вторых, Дадоев расскажет об одном из братьев Болдиных, которому он собственноручно прострелил голову. И наконец, в-третьих – сердце Аслан Дадоев забилось сильнее, – отец избранника…

Его мочевой пузырь опорожнился.

Столько лет ожидания! Дадоев с досадой вспомнил, что Харченко больше нет. Каждый, кто собирался в этих стенах, скажет, что одной смерти для этого человека будет мало. Все помнили историю, когда Харченко, волею судьбы, стал лечащим врачом женщины, носившей в своем чреве избранника. Ее беременность протекала в несколько раз быстрее обычного. Доктор Харченко в то время был лучшим лечащим врачом, которого могла послать судьба. Он находился под постоянным присмотром, но что-то пошло не так. Харченко, словно все понял…

Под ногами Дадоев образовалась лужа.