Город и псы

– Я скоро вернусь, сеньор Альберто. Сию минуточку. Видите ли, я должна ненадолго выйти по делу. – Она метнула на Тересу яростный взгляд. – А ты иди на кухню – посмотри за плитой. – И вышла, хлопнув дверью.

– Что с тобой случилось в ту субботу? – спросила Тереса. – Почему ты не пришел?

– Умер Арана, – сказал Альберто. – Его похоронили во вторник.

– Как? – сказала она. – Арана, который живет на углу? Он умер? Не может быть. Ты хочешь сказать, Рикардо Арана?

– Его отпевали в училище, – сказал Альберто. Голос его звучал равнодушно, разве что чуть-чуть устало; взгляд опять блуждал где-то далеко. – Его не отдали родным. Это случилось в прошлую субботу, на учениях. Мы практиковались в стрельбе. Ему прострелили голову.

– Правда, я… – сказала Тереса, когда он замолчал; она смутилась. – Я почти не знала его. А все-таки очень жалко. Это ужасно! – Она положила руку ему на плечо. – Вы были с ним из одного взвода? Поэтому ты такой грустный?

– Отчасти – да, – медленно проговорил он. – Он был моим другом. И кроме того…

– Но почему ты так изменился? – сказала Тереса. – Случилось что-нибудь еще? – Она подошла к нему и поцеловала его в щеку. Альберто не шелохнулся, и она, зардевшись, выпрямилась.

– По-твоему, этого мало? – сказал Альберто. – По-твоему, ничего, что он умер?… А я даже и не поговорил с ним. Он считал меня своим другом, а я… По-твоему, это ничего?

– Почему ты говоришь со мной так? – сказала Тереса. – Скажи правду, Альберто. За что ты обиделся на меня? Может быть, тебе про меня что-нибудь сказали?

– А тебе наплевать, что умер Арана? – сказал он, повышая голос. – Ты же слышишь, я говорю об Аране! Почему ты думаешь о чем-то другом? Ты только о себе думаешь и… – Он остановился; когда он стал кричать, глаза Тересы наполнились слезами, губы задрожали. – Извини… я не то говорю. Я не хотел тебя обидеть. За эти дни произошло очень многое, нервы у меня взвинчены. Пожалуйста, не плачь, Тересита.

Он привлек ее к себе. Тереса положила голову ему на плечо, и они посидели так немного. Потом Альберто поцеловал ее в щеку, в глаза и в губы.

– Конечно, мне очень жаль его, – сказала Тереса. – Бедняжка. Но у тебя было такое озабоченное лицо, и я испугалась, думала, ты сердишься на меня за что-то. А когда ты закричал, это было ужасно, я никогда тебя таким не видела. Если б ты только знал, какие у тебя были глаза!

– Тереса, – сказал он, – я хочу тебе кое в чем признаться.

– В чем? – сказала она, щеки ее загорелись, она радостно улыбнулась. – Говори, я хочу все знать о тебе.

На его угрюмом лице появилась робкая, виноватая улыбка.

– Ну что? – сказала она. – Говори, Альберто.

– Я очень тебя люблю, – сказал он.

Дверь открылась, и они быстро отпрянули друг от друга; кожаный чемодан упал, кепи покатилось по полу, и Альберто нагнулся за ним. Тетя лицемерно улыбалась. В руках у нее был сверток. Пока готовили обед, Тереса посылала Альберто за тетиной спиной воздушные поцелуи. Потом говорили о погоде, о наступающем лете и о фильмах. Только за обедом Тереса рассказала тете о смерти Араны. Та принялась громко обсуждать несчастье, несколько раз перекрестилась, выразила соболезнование родителям, особенно бедной матери, и высказала мысль, что Бог, неизвестно почему, всегда посылает самые тяжелые несчастья лучшим семьям. Она даже собралась поплакать, но ограничилась тем, что потерла сухие глаза и несколько раз чихнула. Когда закончился обед, Альберто объявил, что должен идти. В дверях Тереса опять спросила его:

– Ты правда на меня не обиделся?

– Нет, честное слово. За что мне на тебя обижаться? Только, может быть, мы не скоро увидимся. Ты пиши мне в училище каждую неделю. Потом я тебе все объясню.

Позже, когда Альберто уже скрылся, Тереса засомневалась. Что означало это предупреждение? Почему он так внезапно ушел? И тут она догадалась: «Он любит другую и не решился мне сказать, потому что я оставила его обедать».