Город и город

Люди в обоих городах бежали по улице перед нами, меж тем как лай публичных объявлений на бещельском и иллитанском предупреждал их, что это блокировка, инициированная Брешью. Бились окна. Некоторые бежавшие, которых я видел, казались скорее легкомысленными, нежели испуганными. Не унифы — слишком маленькие и слишком нецелеустремленные: подростки, бросавшие камни, совершая тем самым наибольшие преступления в своей жизни, мелкие несущиеся в воздухе бреши, разбивавшие стёкла в городе, где они не жили и в котором не находились. Вдоль дороги пронёсся под блеяние двигателя уль-комский пожарный расчёт — туда, где в ночном небе полыхало зарево. Несколькими секундами позже за ним последовала бещельская пожарная машина: они всё ещё пытались сохранить различия, одни сражаясь с огнём с одной стороны соединённого фасада, другие — с другой.

Этим ребятам следовало бы побыстрее разойтись по домам, потому что люди Бреши были повсюду Невидимые для большинства, но всё же вышедшие этой ночью на улицы, придерживаясь своих негласных методов. На бегу я видел представителей Бреши, двигавшихся так, чтобы сойти за охваченных паникой граждан Бещеля и Уль-Комы, но несколько иначе — более целенаправленно и хищно, подобно нам с Ашилом. Я видел их благодаря недавней практике, так же, как они видели меня.

Потом мы увидели группу унифов. Для меня даже тогда, после нескольких дней интерстициальный жизни, было потрясением видеть их действующими вместе — участников обоих отделений, в одежде, которая, несмотря на транснациональные куртки и залатанные штаны панков-рокеров и независимо от их желания, чётко обозначала их в глазах тех, кто приспособлен к городскому семиозису, как бещельцев или улькоман. Теперь они были единой группой — волоча за собой низовую брешь, они переходили от стены до стены, распыляя лозунги на очень хитроумном сочетании бещельского и иллитанского, слова, которые, совершенно чёткие, хотя и несколько филигранные и украшенные засечками, на обоих языках читались: ВМЕСТЕ! ЕДИНСТВО!

Ашил полез в карман. У него при себе было оружие, которое он подготовил перед тем, как мы вышли. Вблизи я его не видел.

— У нас нет времени… — начал было я.

Из теней вокруг этих инсургентов не столько появились, сколько вошли в фокус несколько фигур. Люди Бреши.

— Как это вы так перемещаетесь? — спросил я.

Аватары были малочисленны, но они без страха двинулись прямо в группу унифов, где внезапными, не зрелищными, но очень жестокими захватами и бросками вывели из строя троих из них. Несколько остальных попытались оказать сопротивление, и аватары Бреши подняли оружие. Я ничего не слышал, но двое унифов упали.

— Господи, — сказал я, но мы продолжали движение.

Быстрым и опытным поворотом отмычки Ашил открыл случайный припаркованный автомобиль, отобранный им по неясным критериям.

— Залезайте. — Он оглянулся. — Лучше всего, чтобы никто не видел, как проводят нейтрализацию; их уведут. Это чрезвычайное положение. Сейчас оба города — Брешь.

— Господи…

— Только там, где этого нельзя избежать. Только для обеспечения безопасности городов и Бреши.

— Как насчёт беженцев?

— Есть и другие возможности.

Он завёл двигатель.

Машин на улицах было мало. Всё время казалось, что проблемы скрываются от нас где-то за углом. Передвигались небольшие группы аватаров Бреши. Время от времени, появившись среди хаоса, кто-то из людей Бреши, казалось, готов был нас остановить, но каждый раз Ашил то пристально смотрел, то хлопал по своему сигилу, то барабанил пальцами какой-то тайный код, благодаря чему замечали его статус аватара, и мы уезжали прочь.

Перед выходом я умолял взять с собой ещё нескольких представителей Бреши.

— Не захотят, — сказал он тогда. — Не поверят. Это мне следует быть с ними.

— Что вы имеете в виду?

— Все заняты одним этим делом. У меня нет времени на споры.

Стоило ему это сказать, как стало ясно, насколько немногочисленна Брешь. Как тонка линия обороны. Грубая демократичность их методологии, их децентрализованное самоуправление означало, что Ашил мог взять на себя эту миссию, в важности которой я его убедил, но кризис означал, что нам предстоит действовать в одиночку.

Ашил вёл машину, переходя с одной полосы шоссе на другую, через напрягающиеся границы, избегая островков анархии. На углах стояли милицьяи полищай. Иногда этим сверхъестественным движением, которым они владели в совершенстве, из ночи появлялись люди Бреши, приказывая местной полиции что-то сделать — забрать какого-нибудь унифа или труп, что-то постеречь, — и снова исчезали. Два раза я видел, как они откуда-то куда-то сопровождали перепуганных североафриканских беженцев, поневоле ставших рычагами этого катаклизма.

— Это невозможно, мы же… — Ашил, оборвав себя, коснулся наушников, в которых зазвучали донесения.