Город грехов

— Ну, хорошо, пусть умирает… ты меня уговорил… — Артист встал и выглянул из пещеры. — Какое спокойствие вокруг… не слышно ни звука, даже цикады умолкли… и на море штиль…

— Артист, ты прав… поэт умирает… он говорит, что погружается в темноту, как в воду… и уже не ощущает себя в этом погружении…

— Не понимаю, о чем он говорит?..

— О смерти… — сказал кто-то.

Писатель и артист обернулись. Голос исходил из темноты.

Артист осторожно выразил удивление, спросил:

— Мы встречались?..

— И я даже заплатил за эту встречу собственной жизнью… можно сказать, принес себя в жертву…

Незнакомец вышел из темноты и подошел к артисту. Казалось, они готовы были наброситься друг на друга. Однако этого не произошло…

День погас, и все сущее погрузилось во мрак.

Воцарилась ночь со всем, что ей принадлежит…

И снова вернулся день.

Все уходит и возвращается. Так же и мы воскреснем для последнего суда, какими мы жили, такими и предстанем…

* * *

Писатель выполз из расселины, в которой укрывался, и увидел за оградой сад цветущих деревьев, разливающих сладостный запах, который можно было пить, как вино.

Писатель встал на ноги и пошел вдоль ограды.

У портика входа в рай стояла толпа.

Кто-то окликнул писателя по имени, которое он уже забыл.

Писатель оглянулся, и увидел блаженную.

Писатель сморгнул. Блаженная не исчезла. Она стояла перед ним в трагических котурнах и в черной тоге. Лицо бледное, вытянутое, волосы рыжие, вьющиеся как у цветка гиацинта.

«Это сон?.. она мне снишься?.. — На глазах писателя блеснули слезы. — Конечно же, это сон, что же еще?.. — писатель принужденно улыбнулся. — Или я уже умер и стал призраком… не призраки ли все эти странные существа, которые меня окружают?..»

Почувствовав прикосновение, писатель вздрогнул и пришел в себя.

— Наконец-то ты очнулся?.. ты меня напугал… — артист изобразил на своем лицо недоумение и страх.

— Где я?.. что случилось?.. — Писатель привстал, озираясь.

— Ты все проспал… примадонна давала концерт… ты должен знать эту пышногрудую, грациозную сирену… бог проявил себя как художник, создавая ее тело… немало она погубила людей… мужчин, разумеется… помню, все были потрясены, когда она вдруг исчезла… если только ей не помогли исчезнуть… подозревали ее мужа, который повесился… думаю, он поступил правильно… иначе ему было не спастись от поклонников примадонны и от власти, обладающей искусством убивать… примадонна была не одна, ее сопровождала женщина, от которой я узнал последние новости из города… говорят, ты стал мифической личностью… появилось много связанных с тобой историй, правдивых, но кажущихся невероятными, и попросту вымышленных… якобы ты бродишь по горам с каким-то сбродом призраков, которые уже еле плетутся, изнывая от скуки и усталости…

— Ты смеешься?..

— Это не я смеюсь, это молва смеется… с ее слепым могуществом не под силу справиться даже богу… должен тебе сказать, что некоторые истории мне понравились, но в подавляющем большинстве они уродливы, как порождения некоторых поэтов с убогой фантазией, пытающихся описать потусторонний мир…

— И о чем пела твоя сирена?..

— О чем обычно поют сирены?.. о любви…

— Любовь… что это такое?..

— Любовь — это нечто, доступное нашему восприятию лишь тогда, когда мы ее лишаемся… и на нашем самодовольном лице появляется тупое недоумение…

— Думаю, ты преувеличиваешь…

— Ничего я не преувеличиваю…

— Любовь мы ощущаем, когда испытываем блаженство…

— Женщины порождают только несчастья… — сказал старик в очках.

— Позвольте с вами не согласиться… писатель, а ты почему молчишь?.. ты здесь?..

— Здесь я… где мне еще быть?.. — сказал писатель, хотя был он вовсе не здесь. Он блуждал в руинах женского монастыря, искал блаженную и сомневался в подлинности происходящего.

«Может быть, нет никакой блаженной?.. вдруг она лишь призрак, ночное видение?..» — Писатель в нерешительности останавливался у лестницы, спускающейся в темноту, когда его окликнул артист.

— Что я думаю о любви?.. — заговорил писатель. — Мы живем, благодаря любви… больше мне нечего сказать…

«Хотя о любви я мог бы говорить и говорить… — размышлял писатель. — Я проваливаюсь в сон и оказываюсь в келье блаженной, на ее ложе… наверное, у каждого есть такой сон… это всего лишь сон, вранье, но иногда и вранье бывает полезно и имеет какой-то смысл… я пытаюсь обнять блаженную, чувствую на какой-то миг ее ангельскую нежность, легкость, и просыпаюсь… иногда она пытается увести меня в свой мир теней, скорби и безумия, но я научился сдерживать себя…»

— В конечном счете, все сводится к любви и смерти… — сказал философ.

— Опять вы заговорили о женщинах… лучше вообще не знать того, от чего после захочешь избавиться…

— Что ты хочешь этим сказать?..

— Ничего, кроме того, что уже сказал…

— Говорят, что самка ехидны во время совокупления в восторге откусывает голову самцу…

— Чему вы смеетесь?.. — Артист глянул на человека со шрамом и отвел взгляд.

— Я не смеюсь… извините… из-за шрама у меня одна половина лица смеется, а другая — рыдает…