Город гибели

— Куда ты, черт возьми, делась? — хрипло сказал какой-то невидимый мужчина.

Сюзанна затаила дыхание. Она узнала этот голос. Она же не видела, чтобы он упал. Он преследует ее здесь, мертвый или, может быть… живой?

Бедняжка совсем потеряла голову и закричала из расщелины:

— Никогда, никогда!

— А-а! Ты еще здесь. Ты заставила меня здорово поплясать. Подожди, моя красавица, я должен посмотреть на тебя после всего этого. Подожди-ка…

Мийо спотыкался, хохотал, ругался только из чистого удовлетворения, довольный собой, что догнал-таки эту бегущую ночную тень!

— Привидения! Эх! Нужен был старый африканский солдат, чтобы доказать этим мужланам… Но любопытно, кто же она такая, черт возьми?

Сюзанна слушала, припав к земле. Он пришел за ней — мертвый муж! Спасения нет. Как он шумит среди камней… Вот появилась его голова, затем плечи. Он высок, ее муж! Он размахивает длинными руками, и это был его голос, звучавший, правда, немного странно… из-за ножниц. Сюзанна быстро выкарабкалась из расщелины, бросилась к краю дамбы и там обернулась. Мужчина неподвижно стоял на высоком камне, выделяясь смертельно-черным пятном на фоне сверкающего неба.

— Куда ты? — крикнул он грубо.

Сюзанна ответила:

— Домой! — и стала его пристально разглядывать.

Он сделал длинный, неуклюжий прыжок на следующий валун и опять остановился, стараясь сохранить равновесие, затем сказал:

— Ха-ха! Я иду с тобой. По крайней мере, это-то я могу сделать? Ха! Ха! Ха!

Сюзанна смотрела на него, пока ее глаза, казалось, не превратились в пылающие угольки, горящие глубоко в ее мозгу, и все же она смертельно боялась, узнавая хорошо знакомые черты. Внизу море мягко плескалось о скалу, непрерывно и нежно обдавая ее брызгами.

Приблизившись еще на шаг, мужчина сказал:

— Я иду за тобой. О чем ты думаешь?

Сюзанна вздрогнула. Идет за ней! Спасения нет, ни покоя, ни надежды. В отчаянии она посмотрела вокруг. Вдруг все темное побережье, неясные очертания островков, само небо как бы покачнулись дважды, затем опять застыли. Сюзанна зажмурила глаза и крикнула:

— Не можешь подождать, пока я умру!

Она вся затряслась от бешеной ненависти к этой тени, которая преследовала ее в этом мире, неукрощенная даже смертью в страстном желании иметь наследника, который походил бы на детей других людей.

— Эй! Что такое? — спросил Мийо, осторожно держась на прежнем расстоянии. Себе же он сказал: «Внимательней! Похоже, сумасшедшая. Недалеко и до несчастья».

Сюзанна продолжала в крайнем возбуждении:

— Я хочу жить. Жить одна — неделю, день. Я должна им объяснить… Я разрежу тебя на части, я скорее убью тебя двадцать раз, чем позволю до меня дотронуться, пока я жива. Сколько раз я должна тебя убивать, богохульник! Это Сатана прислал тебя сюда. Я тоже проклята!

— Иди сюда, — сказал встревоженный Мийо примирительным голосом. — Я же живой!.. О Боже!

Сюзанна пронзительно вскрикнула:

— Живой! — и тотчас исчезла из виду, словно островок сам ушел из-под ее ног.

Мийо бросился вперед и упал плашмя. Далеко внизу он увидел, как побелела вода, и услышал резкий крик о помощи, который, казалось, метнулся вверх вдоль отвесной скалы и воспарил дальше, прямо в вышину безмятежного неба.

Мадам Левай сидела в низкой траве на склоне холма, ее глаза были сухи, толстые ноги вытянуты, а старые ступни в матерчатых подследниках задраны вверх. Башмаки стояли рядом, а дальше на увядшем дерне лежал зонтик, словно оружие, выпавшее из руки побежденного воина. Маркиз де Шаван — верхом на лошади, одна рука в перчатке на бедре — смотрел сверху, как она с трудом и вздохами встает.

Четверо мужчин несли к берегу на носилках тело Сюзанны, ступая по узкой колее, проложенной тележками сборщиков морских водорослей. Остальные равнодушно брели сзади.

Мадам Левай посмотрела вслед процессии.

— Да, господин маркиз, — сказала она бесстрастно, своим обычным тихим голосом рассудительной старой женщины. — Есть несчастные люди на этой земле. У меня был только один ребенок. Только один. А они даже не похоронят ее в освященной земле!

Ее глаза вдруг наполнились слезами, и короткий ливень прошел по толстым щекам. Мадам Левай плотно укуталась в шаль.

Маркиз слегка наклонился в седле и сказал:

— Это очень печально. Примите мои глубокие соболезнования. Я поговорю с кюре. Вне всяких сомнений, она была безумной, и падение было несчастным случаем. Мийо говорит так определенно. До свидания, мадам.

И он поскакал рысью прочь, думая про себя: «Нужно, чтобы старуху назначили опекуншей тех идиотов и управляющей фермой. Это много лучше, чем заполучить сюда одного из этих Бакаду, вероятно, революционера-республиканца, который развратит мою коммуну».

Пер. А. Мещерякова

Хью Эткинсон Язык цветов

Господь неисповедим в одаривании людей чувствительностью, а также красотой. Для поэта, естественно, это является неоценимым и бесценным даром. Но политика или же продавца энциклопедий он, однако, украшает так же, как бородавка на носу. К этой второй категории людей мистер Херман, если бы кто-нибудь спросил его об этом, наверняка отнес бы еще и директора банка.