Горный Ирис

— Напомни, это ведь та самая Тришкина, которая нашла первую кисть? — присутствие посторонних помешало Мещанинову упомянуть известное выражение про шило.

— Та самая. И она же добилась возбуждения уголовного дела. Кисть к тому времени была полностью обглоданной, а тело еще не обнаружили. Поэтому вначале…

— Да-да, спасибо, что напомнил! Ведь согласно утверждению Прокопенко, обглоданная человеческая кисть ещё не означает убийства. Он предложил Тришкиной подождать пару дней, не объявится ли безрукий! — капитана передёрнуло. — Ты хоть представляешь, как меня за это отодрали, когда до начальства дошло? Чёрт бы его побрал!

Во всяком коллективе есть свой аутсайдер. В их отделе это был болезненный вегетарианец Лёша Прокопенко. В рабочее время он изучал журналы о здоровье и питался по расписанию — полезной домашней едой. На службу времени не оставалось. Пять лет назад Лёшу пристроили по протекции кого-то сверху да так и забыли. Докладные записки и жалобы на вопиющую некомпетентность, казалось, пропадали бесследно, и он так и оставался в одной и той же должности все эти годы.

Лёша Прокопенко раздражал всех без исключения и тем объединял коллектив. Почти все сотрудники спали и видели, как его, наконец, переведут в другой отдел. Все, кроме Воронова. Тот опасался, что в отсутствии Прокопенки может сам занять место изгоя, хоть и по другим причинам. Он был первоклассным специалистом, но слишком часто позволял себе пропускать процедуры, замедляющие расследование. Вкупе с его привычкой говорить людям всё, что он о них думает, это создавало взрывоопасный коктейль и мешало карьерному росту.

Лейтенант вспомнил о шаурме, которую с раннего утра таскал в кармане куртки. Он достал свёрток, аккуратно развернул и откусил большущий кусок.

— Фу! — скривился капитан. — И как ты это ешь?

Воронов не отвечал, и Мещанинов вернулся к повестке дня:

— А всё это подводит нас к самой главной проблеме. Придётся отпустить последнего подозреваемого. И надо бы сделать это без лишней огласки, чтобы его не пришли линчевать.

Воронов промолчал. Всё действительно выходит хуже некуда. Уже который раз они берут след, арестовывают подозреваемого… И всякий раз есть хорошие косвенные доказательства, на которых можно построить обвинение. Но тут происходит новое убийство, похожее, как две капли воды.

— Как будто кто-то специально над нами издевается!

— А мне его жалко было. Я даже немного обрадовался, когда новый труп нашли, — Воронов осёкся, поняв, что его слова звучат диковато. — Ну в смысле, это же значит, что мистер Факин ни при чём, и его можно отпустить.

Мистер Факин — подозреваемый, арестованный по горячим следам после шестого убийства. Он был, как сказали бы раньше, «деревенским дурачком». В минуты помрачения Факин бегал по улице, «стреляя» в прохожих из воображаемого оружия:

— ТРА-ТА-ТА-ТА-ТА-ТА!

А когда «диско-личность» брала верх — прыгал, подпевая танцевальному ритму, слышному лишь ему:

— Там-тадам-там-там! Там-тадам-там-там! ФАКИН!

Отсюда и пошло прозвище.

Будучи задержан позавчера днём, он выглядел необычайно испуганным и даже не стал устраивать свой очередной «факин-концерт». Может, осознал нависшее над ним страшное обвинение. Народ, тем временем, вынес однозначный вердикт:

— Да это же наверняка наш убийца!

Тогда под окнами участка собралось с десяток праздных зевак. Двое присутствовали при задержании, ещё трое что-то слышали и поспешили посмотреть на продолжение. По дороге они удвоили своё количество. Собравшиеся почесали языками, обменялись домыслами да и разошлись разносить слухи. Уже к концу дня нашлись те, кто утверждали, что лично видели, как Факин с наслаждением мучил крыс, голубей и котов — на что хватило фантазии. Часть из этих сплетен попала на «жёлтые» интернет-ресурсы. В частности, отличился malware.ru: их автор собрал и творчески обработал слухи, изобразив Факина форменным Чикатило.

Всю короткую дорогу до участка Мещанинов и Воронов провели в тягостном молчании. Куда теперь повернёт народный гнев? Чем всё это закончится?

Суд Линча

— Отпускают тебя, дурак! Понял что ли? — Прокопенко решил лично объяснить происходящее недавнему подозреваемому. Пока — через окошечко двери изолятора.

Неизвестно, что творилось в голове у заключённого, но он с хитрецой глянул на собеседника и сообщил с заговорщическим видом:

— Факин…

— Без предъявления обвинений!

Теперь Факин был достаточно подготовлен к свалившейся на него свободе. Прокопенко вставил ключ в замочную скважину. Он сделал первый оборот против часовой стрелки, и по всему подвалу изолятора разнесся лязг давно не смазанного механизма.

Мещанинов выглянул в окно первого этажа. Перед участком собралась небольшая толпа — человек двадцать. И, судя по выражению их лиц, они вовсе не собирались праздновать освобождение заключенного.

— Погоди-ка, Лёш, — крикнул Мещанинов в открытую подвальную дверь, — стоп! СТО-О-ОП!

— Шо такое, Илья Ильич? Передумали отпускать?

— Сколько ещё до окончания 48 часов?

Прокопенко шмыгнул сопливым носом и сверился с часами:

— Два часа с четвертью, — уверенно доложил он и добавил чуть тише: