Горный блокпост

— Можно и покороче. Раньше я жил на Весенней, что в центре, имел собственный дом, работал главным механиком в местном автотранспортном предприятии. Жена тоже работала в АТП, но в бухгалтерии. Про Али тогда и слышно ничего не было. Так, обычный житель, не бедный, на маршрутке ездил, а брат его только в ментовку устроился, участковым обретался. Тогда и городка военного не было. А потом все изменилось. И изменилось быстро, внезапно. Али частный автопарк организовал, потом рынок подмял, брат его резко в гору пошел по службе, а Разгульную заполонили наркотики. Раньше редко кто планом баловался, хотя конопли вокруг навалом росло и вызревало. А тут пошел и героин, и порошок! Дурь уже как обычное курево стало. Личная жизнь моя рухнула так же в одночасье. Али сманил жену к себе, дом был оформлен на нее, вот я и остался и без жены, и без жилья. Злобу на Али затаил зверскую, но что мог поделать один против целой мафии, захватившей станицу? Ничего. Но Наталья, жена, счастья не обрела. Попользовался ею Али да и спихнул калмыку какому-то. Дом же продал. А следил я за Али потому, как хотел узнать, куда он Наталью отправил, вернее, где живет этот калмык немытый.

Бекетов спросил:

— И зачем это тебе? Баба же тебя кинула? Кинула! На нищету обрекла, на погибель, а ты хочешь узнать, как она с калмыком живет? Зачем? Не все ли равно? Я бы такую стерву проклял и не вспоминал.

Бомж вновь тяжело вздохнул:

— На то вы и офицер! А я вот не могу забыть Наталью. Все тешусь мыслью, может после всех мытарств и страданий пожалела, что ушла к Али? Бежать хочет, и не может? Помощи ждет? А от кого ей ждать помощи, кроме меня?

Крабов похлопал по плечу бомжа:

— Эх, ты, Ваня, Ваня, наивная душа! Жалостливая. Тебя по левой щеке бьют, ты правую подставляешь! Как по Писанию. Наверное, верующий?

— Не шибко чтоб, но… верующий!

— Вот и доподставлялся, пока тебя в скотину не превратили. Чего моргаешь? Неприятно правду слушать! Ты же раб, Ваня!

— Да не Ваня я, Митькой меня зовут, Дмитрием Сергеевичем Кузиным.

— Вот как? Дмитрием Сергеевичем? Звали! А теперь ты Ванька, жалкий и беспомощный. Тебе не за Али следить, а письма на деревню дедушке писать!

Бекетов взглянул на друга:

— Перестань, Кирилл. У человека несчастье, горе. Сломали его! А ты еще больнее бьешь. Он же не боец. А наивный мужик. Но разве он виноват в том, что с ним сделали местные подонки и собственная жена, которая сейчас сама оказалась в шкуре мужа? Как он мог противостоять бандитам, которым что человека убить, что муху прихлопнуть, все одно, лишь бы не мешал? Так что не прессуй его. Давай лучше вернемся к Али.

Бомж Митька или Дмитрий Сергеевич Кузин, бывший главный механик автотранспортного предприятия, почувствовав в Бекетове поддержку, охотно согласился с ним:

— Да, давайте лучше об Али!

Крабов проговорил:

— А что о нем говорить? Все, что надо, мы выяснили.

Но Митька возразил:

— Нет, не все. Точнее об Али почти все, а вот о ресторане и баре ничего.

— В смысле?

— В том, что кабак Рамзан закрывает лишь с главного входа. Черный же со двора остается всю ночь открытым. И охраняет его всегда один человек.

Крабов внимательно посмотрел на бомжа, затем перевел взгляд на Бекетова, обратившись к сослуживцу:

— Слушай, Юра, а не Али подослал нам столь осведомленного бомжа? Узнал, что мы его ищем, и решил заманить нас в ловушку? В тот же бар? Или сдать той же ментовке продажной, предварительно придушив пару шлюшек, и повесить их трупы на нас. А? Как тебе такой расклад?

Предположение Крабова не было лишено логики, но уж слишком неестественным выглядело. Зачем крутому и прикрытому Али связываться с офицерами спецназа, когда проще пойти на мировую. Предложить встречу и извиниться перед женой Крабова. Его люди об этом не узнают, авторитет не пострадает, и врагов среди военных он не наживет. А убей или подставь офицеров, то еще неизвестно, как это для Али обернется! Уж брат Али, мент, должен знать об этом. И если авторитет посягнет на спецназ, тот ему ответит так, что мало не покажется. А у Али торговля наркотой! Рынок, делишки темные, которые он один или с братом физическим проворачивать не может. К тому же какой-то Расул — поставщик наркотиков рядом вертится. Следовательно, Али, возможно и крупное, но всего лишь звено в одной цепи той же наркоторговли. Нет, рисковать по пустякам он не будет. Иначе его свои же, стоящие выше подельники обезглавят. Чтоб другим неповадно было дело на безделье менять. У наркомафии так. Она сбоев, вольных или невольных, не прощает. Никому и никогда. Значит, что? То, что бомж Митька не подстава. Да, он хочет чужими руками отомстить за жизнь свою загубленную, но он не приманка. Он несчастный, жалкий, безвольный человек. Но человек, весьма информированный, следовательно для дела, задуманного офицерами, полезный.

Юрий, подумав, отрицательно покачал головой: