Горм, сын Хёрдакнута

Горм задумался. Бейнир с большим знанием дела перевел разговор с затруднительного для себя на затруднительный для собеседника. Вечером, Горм участвовал в праздновании нового погоняла, принятого Сигуром – «Меткий.» Положение обязывало ярла выпить как с виновником торжества, так и с каждым из участников. Молодое (и поэтому предположительно слабое) вино, сделанное из винограда, собранного этой же осенью и слегка недобродившего, лилось рекой, не вызывая к себе никакого уважения при потреблении вместе с жареными каштанами, пирогами с луком и курятиной, и перцами, тушенными вместе с забавно острыми зелеными стручками с очередным трудно запоминаемым мидхафским названием. Тем не менее, молодой ярл только с большим усилием мог вспомнить, каким именно образом он добрался до спальни. Горничная вроде бы тоже участвовала в части торжества, потом запропастилась. Горм почти наверняка не спрашивал Ульфрун, когда и где та родилась, и не справлялся с рунной доской, так что вряд ли они уже успели предаться каким-нибудь совместным утехам, хотя дело и могло бы к тому пойти. С другой стороны, дева могла просто честно по работе зайти за горшком и некстати увидеть и услышать оберег. Ярл поймал себя еще и на том, что почему-то в его памяти жизнерадостная и смазливая мордочка Ульфрун запечатлелась гораздо расплывчатее, чем образ отвергнутой этлавагрской девы с серебряного листа, на которой должен был жениться Бейнир, чтобы наложить руку на весь Мидхаф. Все эти сложности, впрочем, вмещались во все еще основательно отуманенную молодым вином голову Горма с большим трудом, и он наконец ответил:

– Горшок выносила?

– Ну-ну, – сочись голос конунга еще большим количеством ехидства, оно растеклось бы лужей на мраморном полу.

Глава 34

– Совсем плохо бежит нарта по земле, – обоснованно посетовал Объелся Кеты, упираясь в дугу над копыльями.

Нарта не бежала, а ползла по грязи. В той же грязи утопали торбаса Защитника Выдр и его ученика.

– К вечеру подмерзнет, – утешительно сказал генен.

– Учитель, а как здесь летом?

– Говорят, жарко, снега совсем нет, тучи комаров, зато хорошая охота – олени, ленивцы, даже бизоны попадаются. Где длинные дома стоят, там еще жарче, снега полгода нет.

– Как они, бедные, живут, и что на север не подадутся?

– Зима встанет как следует, в гости съездим, порасспросим, а пока остановимся в стойбище у горы, похожей на умиак, говорить с Рыбьим Глазом, шаманом из-за большой воды. Может, он подскажет, как моему анирнику помочь через море переправиться.

– Не больно она похожа на умиак, гора как гора.

– Представь, что это большая лодка, вытащенная на берег и перевернутая, а носом она лежит как раз к нам, на северо-запад. Смотри, какие склоны ровные, как раз как бока у лодки, а ты, Длинный Хвост, не кусай меня за ухо, я слышу, как река и водопад шумят, еще сейчас подналяжем на нарту, и выпущу тебя поплавать. Собачки, вперед, вперед!

Псы натянули алыки, пыхтя и высунув языки. Они тоже были основательно перепачканы, особенно к ближнему к нарте концу потяга. Шерсть вожака Быстрого и Медвежонка, второго в упряжке, успела несколько раз испачкаться и засохнуть иголками, так что казалось, что нарту спереди тянут помеси собак с дикобразами.

– Учитель, а нельзя придумать другой способ путешествия летом и осенью?

– Раньше нужен не был, а теперь лучший способ – по рекам или по морю. Но до этого стойбища напрямик даже по грязи – от новолуния до полнолуния, а морем – от новой до новой луны. Зимой бы дня за четыре дошли с восточного берега.

– А западная большая вода – это другое море?

– Большой залив, Брат Косатки говорит, сильный гребец даже на каяке может перейти. Видишь, вода гладкая, волны маленькие? – генен припомнил, что говорил в таких же обстоятельствах старый шаман. – Скажи-ка мне, какие волны в восточном море?

– Высокие?

– А еще что там бывает?

– Прилив и отлив?

– Как часто волна приходит?

– Зависит от ветра? – сообразил Объелся Кеты.

– Верно, мой ученик.

– Учитель, а что это делается на горе?

– Хороший вопрос! Беги вперед, поворачивай вожака! Надо быстро подняться из распадка, чтоб нас не накрыло!

Со склона горы, примерно на треть высоты вниз, поднимался на вид небольшой клуб пыли. Под ним необычно, без ветра, зашевелились ели. Движение с кажущейся неохотой распространялось вниз по склону, пока генен и его ученик из соседнего племени, волей духов и неудачи на охоте безвременно оставшегося без шамана, тащили нарту и собак с тропы и вверх по угорью в направлении небольшого гольца, торчавшего из леса к северу от горы, похожей на умиак. До двух Инну и десяти псов донесся глухой рокот.

– Лето… было… – толкая нарту снизу, говорил генен, как для поучения, так и для успокоения. – Дольше… и теплее… Мерзлоту наверху… горы… обаче… отпустило… Еще вверх! За тот камень! Лавина близко!