Горм, сын Хёрдакнута

Последнее слегка резануло Горму слух, как всегда, когда анасса пускалась в пренебрежительные рассуждения про чернь, способную только идти на поводу у демагогов, бунтовать, и самовоспроизводиться. Одновременно, в голове ярла и эта безусловно раздражающая черта только добавляла к очарованию Тиры. Как там она говорила про несовершенство и восприятие? К тому же, анасса не пыталась претворить свои теоретические (высокое слово) соображения в практику (полезное слово). Плагго мудро изрек: «Только в теории теория не расходится с практикой,» и совершенно в духе этого изречения, когда Тира недавно встретила в Глевагарде доподлинных рыбаков, пострадавших от набега с западных островов и бежавших к родственникам, она попросила Горма разломить надвое золотое наручье и отдала половинки двум вдовам. Наконец, «чернь,» возможно, действительно существовала в Лимен Мойридио – к какому еще сословию отнести всех тех, кто побросал оружие, прыгнул за борт, и поплыл к берегу во время битвы с Йормунрековым флотом? Ярл решил поподробнее разузнать, откуда берется такой народ, и попробовать принять меры к тому, чтобы он не заводился в Танемарке. Мысль не была лишена внутренней иронии, поскольку Горм поймал себя на том, что думает о черни почти в тех же выражениях, что употребляла анасса – как о нежелательных, но почти неизбежных нахлебниках наподобие блох или вшей.

– То, что мы видим, не несет особой угрозы, – продолжала Тира. – Скорее угроза в том, чего мы не видим.

Гармангахис и Бельдан посмотрели не нее с удивлением. Дочь Осфо развила мысль:

– Где паровые драккары? Где Кормилец Воронов? Где Фьольнир?

Глава 89

Поздним летом, и на острове Притеника дождь время от времени прекращался, а в небе даже появлялось солнце. Цвета и запахи сельской местности были сильными и (что касалось последних) если не приятными, то по крайней мере свежими. В полях что-то неизвестное Защитнику Выдр зеленело и собиралось колоситься. У дороги росли и вовсю пахли более понятные растения – жимолость (сильнейшее мочегонное), шиповник (масло полезно при язвах), лютики (Тиранасса и Гороботаник умели делать из них яд, впрочем, мало сыскалось бы того, из чего эти двое не могли сварить отраву), и купырь (неплохое противозудное). Генен задумался о целесообразности обмена с автохтонами: лекарственные растения (чьи волшебные свойства дополнительно усилились бы за счет путешествия через море) на моржовую кость, по которой местные умельцы довольно сносно резали. За один средний клык можно было получить целую горку скиллингов, предметов красивых, но практически в основном бессмысленных (разве что собрать по паре, слегка расплющить, просверлить дырки, прорезать щели, привязать ремешки, и таким образом получить очки для защиты от снежной слепоты[183]). Тем не менее, в силу логически трудно объяснимой привязанности островитян к серебру, скиллинги можно было в свой черед выменять на просто несуразное количество стальных ножей, гарпунов, котелков, и лекарственных трав.

Стальной нож – вещь безусловно полезная, даже если металл для нее не пал камнем с неба, оставляя огненный след в воздухе, а жаром огня выгнан из кусков, отколотых от горы. И в том, и в другом случае инуа металла оказывался в родстве с инуа камня, огня, и воздуха. Лекарственные же травы были очень нужны энгульсейцам (как называло себя гостеприимное, но хилое и тощее местное племя), живущим в слишком теплом месте, едящим слишком много зерна и недостаточно рыбы, и потому все время болеющим, но совершенно излишни для Инну, обитающих в здоровом климате (как говорил Киркосхоласт), правильно питающихся, и оттого не знающих никаких хворей. Рыбий Глаз, и тот после принятия в одно из племен, живших у внутреннего моря, перестал хворать. Защитник Выдр решил, что предпочтительнее выменять моржовую кость на котелки, письменные принадлежности, и ножи.

Нож Бергтунплотника привычно висел на бедре. Шаману вспомнился последний разговор с духом, выглядевшим после смерти Йормунреконунга и рассеяния части губительного колдовства значительно лучше, чем раньше – у него появилось лицо. Кого еще только не было в этом видении – даже Открывает Глаза, Как Нерпа, ненадолго показалась, правда, в виде смешливой и озорной девчонки. Такой она была, когда Брат Косатки впервые с ней познакомился, и такой снова стала в краю духов за небом. Но и в новом (вернее, старом) облике, старушка сохранила редкостную зловредность. Причина, по которой ее дух нашел дух Защитника Выдр, была в том, что Открывает Глаза, Как Нерпа, соскучилась по Брату Косатки. Девчонка-старушка просила Защитника Выдр скорее вернуться домой, чтобы старый шаман мог наконец отправиться к ней за небо, вместе петь, плясать, и играть в мяч. Дела до того, что генен еще не может отправляться за море, ей совершенно не было.