Горлов тупик

Дядя позаботился, чтобы докладная Влада легла на стол Гоглидзе без задержек и волокиты. Одновременно на стол полковника Патрикеева, начальника шестого отдела Второго Главного управления, легла служебная записка его подчиненного, капитана Уральца, та самая, которую Федька писал под диктовку Влада. Дядя предварительно ее прочитал, никаких особенных изменений не внес, только слегка сократил и подсушил – сделал текст более сдержанным и казенным. В результате получилось следующее:

«Довожу до Вашего сведения, что завербованный мной агент такая-то (оперативный псевдоним, имя, должность, место работы) шантажом и угрозами склоняет меня к вступлению в брак, утверждая, что имеющаяся у нее беременность якобы является результатом нашей интимной связи. Считаю необходимым заявить, что подобной связи с вышеозначенным агентом у меня никогда не было и быть не могло. Наши встречи на конспиративной квартире проходили строго в рамках служебной инструкции, без всяких нарушений с моей стороны. Однако имели место несколько случаев, когда я во время таких встреч испытывал странные недомогания в виде сонливости и кратковременного отключения сознания. До того, как агент занялась шантажом, я не придавал этому особенного значения, считал естественным результатом переутомления после напряженной работы, в чем полностью признаю свою вину и готов ответить за свое благодушие и ротозейство.

Учитывая, что агент является медицинской сестрой, имеет доступ к сильнодействующим препаратам, она могла незаметно добавлять препараты в пищу и напитки во время наших встреч, с целью выведения меня из строя и последующего шантажа. На основании вышеизложенного не исключена вероятность тщательно спланированной операции врага по внедрению своей агентуры в семьи сотрудников Органов с целью прямого влияния на ход следствия».

Патрикеев включил это в свой отчет министру Игнатьеву. Но Игнатьев слег с очередным инфарктом, и отчет Патрикеева попал к заместителю министра, к тому же Гоглидзе. В отличие от Рюмина, который повсюду совал свой нос, Гоглидзе не знал, что оперативник Уралец и следователь Любый – друзья, да это и не важно. Он довольно живо отреагировал на версию Любого о вражеском гнезде в Боткинской больнице. Версия отлично смыкалась с информацией, полученной от Патрикеева.