Горький рай

Когда я уже долго была с Антоном, а Вера оставалась моей близкой подругой, она помешала мне сдать экзамен. Сказала, что его перенесли. Я, как наивная дура поверила, даже мысли другой не возникло. У меня была простуда, я не появлялась в институте. Но экзамен нельзя было пропускать. И вот Вера сообщает, что его отменили, сделали на неделю позже. Радуюсь, наивная идиотка… И вдруг узнаю, что меня собираются отчислить, потому что пропустила без причины экзамен. Преподаватель там очень строгий и принципиальный. Справки у меня нет… Болела без врачей и больничных. Тогда я пережила настоящий кошмар. Ходила по коридорам универа как тень – преподаватель даже выслушать не пожелал. Думала все, отчислят. С одной стороны – плевать, я бы нашла легко другое учебное заведение. Если бы не Антон и наши отношения на пике, когда дня не представляла без него. Ну и конечно боль от предательства подруги. Меня буквально расплющило от такой легкой и незамысловатой подставы…

Антон тогда был в отъезде, осваивал бизнес с родителями за границей, ради чего специально раньше сдал сессию. Помогал отцу. Он учился на курсе биотехнологии, собирался использовать полученные знания в дальнейшем, в отличии от большинства студентов, которым «просто был нужен диплом». К учебе относился очень серьезно. То есть, он бы тут остался, в любом случае… А вот я находилась на пороге отчисления. Меня тошнило от боли и ужаса. Что не будем видеться, и я его потеряю…

И только случайность, хорошие друзья со старшего курса неожиданно помогли мне. Абсолютно случайно столкнулась с ними, один работал лаборантом у преподавателя. И мне помогли, уговорили принципиального Игоря Сергеевича принять экзамен.

Спустя время я простила Веру. Полгода прошло, уже в следующем учебном году. Я сказала себе, что сама поступила куда хуже. Причинила бОльшую боль.

Хотя Вера уверяла, что к Антону ничего не осталось. Она тогда и правда начала встречаться с очень интересным парнем, не из универа. И мы снова начали дружить, хоть и не настолько близко, как раньше.

– О чем ты снова задумалась? – вырывает меня из воспоминаний хриплый голос Ника.

– О твоей сестре, – отвечаю прямо. – Она имеет отношение к тому что сейчас здесь происходит?

Ник замирает. Даже отстраняется, отпускает меня… Я могу уйти. Но почему-то остаюсь прижиматься, полусидя к собственному столу. Даже не пытаюсь одернуть юбку.

Ник внимательно смотрит на меня, словно рентгеном просвечивает. Не в силах больше выдерживать его взгляд, опускаю глаза… и зря, потому что теперь смотрю на его губы.

Очень чувственные, мужественные… и у меня внезапно перехватывает дыхание.

– Знаешь, это довольно противно… то, что ты сейчас сказала.

– Мне наплевать. Ответишь?

– Я не мальчик на побегушках у своей сестры. Но я понимаю твои страхи. Ты зациклилась. Тебя все еще не отпустило. Я хочу, чтобы тебе стало легче, Вик. Только и всего.

Его голос одурманивает меня, он сейчас такой глубокий, чуть хрипловатый, я словно под гипноз попадаю. Хочу его… Прикосновений, поцелуев. Мы уже целовались когда-то и это было волшебно.

Собственные мысли поражают своим бесстыдством. Тело горит точно в огне, Ник снова наклоняется к моему лицу… Его дыхание касается моих губ, но поцелуя нет.

Снова встречаюсь с ним глазами… Взгляд Ника, горячий, темный и бешеный… не могу оторваться от него. Его руки скользят по бедрам, все выше, очерчивают край чулок… При этом он вздрагивает.

– Ты способна свети с ума, знаешь? – почти рычит, хватает зубами мою нижнюю губу и тянет. Я со свистом втягиваю воздух. – Внешне такая закрытая, скромница-училка… А под юбкой белье стриптизерши. Это нереально заводит. Ты нарочно, Вик?

Он не дает мне ответить, впивается в мои губы, страстно, проникая языком. Пальцами одной руки обхватывает затылок, другой он придерживает за шею, поглаживая ее. Почему-то именно это касание, словно некая точка невозврата, взрывает меня изнутри. Как будто Ник безошибочно нашел мою самую эрогенную зону, о которой я сама даже не подозревала. Поневоле отвечаю на поцелуй, податливо и покорно отдаюсь ласкам его смелого языка. И тогда его напор становится больше похож на дикую атаку, Ник словно хочет поработить меня, оглушить страстью. Отвечаю с жадной обреченностью, с едва сдерживаемой болью, меня вдруг охватывает сожаление, что так долго себе в этом отказывала. Пряталась от жизни, от чувств…

Ник все сильнее распаляется, его рука уже не лежит на моем затылке, а болезненно собирает мои волосы в кулак и чуть тянет назад, принуждая откинуть голову. Вот только боль от этого сладкая, еще сильнее возбуждающая, затягивающая в омут порочного безумия. Ник проводит языком по моей шее, шумно вдыхая, прокладывает дорожку поцелуев, уже сверху вниз, к ключицам.

Другая рука оставляет шею, спускается ниже, к груди. Напрягаюсь, потому что всегда стеснялась доставшегося мне «размера буферов». Антон даже поговаривал об операции. Считал, что так я стану идеальной, совершенной. Он не то чтобы критиковал… Но я чувствовала, что моя грудь его не устраивает. Он редко ласкал ее.