До дома Кэли всего несколько километров. Я должна доехать. Даже если бы я захотела починить колесо сейчас, автомастерская находится через два километра в противоположном направлении. У меня нет выбора. Сбавляю скорость ниже той, с которой должна двигаться, и остаюсь в правом ряду.
Даже на моей низкой скорости тряска автомобиля усиливается, и я уверена, что слышу скрежет металла по асфальту.
Нет, нет, нет.
Звуковой сигнал на панели велит мне остановиться, и теперь я понимаю, что у меня, действительно, нет выбора. Припарковавшись, высовываю голову из окна, бросая взгляд на спущенную шину, и с чувством поражения засовываюсь обратно. Не знаю, как заменить это проклятое колесо. Снова смотрю на небо, чтобы спросить Господа, почему он наказывает меня сегодня, а еще чтобы увидеть, как тучи реально темнеют.
Щелкаю радио, чтобы послушать прогноз, просто в надежде услышать, что тучи пройдут мимо. Но радиостанция оказалась рекламной. Мне нужно вызвать техпомощь. Сейчас середина вторника, поэтому, думаю, у них не займет много времени, чтобы добраться сюда. Схватив телефон, я начинаю искать номер, но мгновенно отвлекаюсь, когда по радио начинает реветь сирена аварийного вещания.
Боже мой, я должна выбираться отсюда. Начинает капать дождь, и я на грани паники. Мысленно пробегаюсь по списку людей, кому можно позвонить и попросить о помощи. Из вариантов: папа, Кэли, мама. Сегодня вторник — в этот день мама в разъездах, поэтому, скорее всего, ее нет в городе. У Кэли Тайлер и, скорее всего, она еще в больнице решает проблемы гораздо более важные, нежели беспокойство обо мне, застрявшей на обочине темной дороги из-за проклятого спущенного колеса, которое мне советовали проверить. Дальше папа… да пусть меня лучше засосет в торнадо, чем я позвоню ему прямо сейчас. Конечно, я избегаю еще одного, последнего, варианта, потому что отказываюсь быть той классической дамочкой в беде, примеряя на себя и так уже повешенный ярлык. Но полагаю, что должна проглотить свою гордость и позвонить ему — это лучше, чем реально оказаться втянутой в чертов торнадо.
Застрелиться можно.
Стучу пальцами по клавиатуре на телефоне, споря сама с собой, стоит ли отправлять сообщение Джегзу.
Тьфу. Проклятье. Проклятье. Проклятье!
Я: Я вроде как застряла на обочине шоссе, и мне больше НЕКОМУ позвонить и попросить помощи. Я в отчаянии.
Понимаю, что отправила грубое сообщение, но хочу, чтобы он знал — я делаю это не для того, чтобы еще больше привлечь к себе его нежелательное внимание. Я действительно в отчаянии.
Джегз: Вау, у тебя действительно нет друзей, да?
Именно поэтому я не хотела просить его о помощи. У меня есть друзья, но они все женаты и с детьми и счастливо остепенились. Эти друзья не хотят иметь одинокую подругу в своей счастливой жизни. По крайней мере, за последние годы сложилось именно такое впечатление, когда приглашения на ночные вечеринки превратились сначала в одно за год — на день рождения — а потом в отметку «просмотрено» на сообщении, если вообще мой номер еще не был удален. И всего по одной-единственной причине — до сих пор не замужем — и все. Потом все просто прекратилось. Жалость к одинокой подруге с годами ушла, как и наша дружба. Одна только Кэли приклеилась ко мне, хотя временами она больше похожа на репейник.
Джегз: Эй, ты в курсе, что приближается торнадо, и начался град размером с мячик для гольфа, да? Ты не должна сидеть на обочине в своей маленькой машинке.
Алло? Я абсолютно уверена, что это и есть причина моего отчаяния.
Я: Да, я в курсе. Отсюда и моя к тебе просьба о помощи.
Джегз: Итак, теперь ты хочешь отправить меня в ураган спасать твою задницу, хотя всего два часа назад я предупреждал тебя о возможных проблемах с колесом?