Читаем Горький полностью

Откуда «Владыкин» знал о привычке Алексея уничтожать свои стихи? А слово «умственный»? Как это точно сказано о Пешкове казанского периода! И наконец, откуда мог знать «Владыкин», если он выдумал знакомство с Алешей Пешковым, о привычке его раздавать деньги налево и направо, которую он унаследовал от бабушки Акулины? Ведь в 1907 году, когда в «Босяцкой газете» вышел рассказ «Владыкина», «Детство» еще не было написано.

И еще не было воспоминаний А. А. Смирнова, сотрудника «Самарской газеты», о том, как Горький, сам нуждаясь, раздавал деньги всем нуждающимся.

Но если «Владыкин» знал Пешкова, то даже со скидкой на явную шаржированность и фельетонность представленного образа — насколько же он нелеп и странен! Такие могут интересовать девушек, но нравиться им — никогда! Такие люди их пугают, они не вмешаются в их наивное сознание.

Пешков был переростком и физически, и интеллектуально. Он ворочал многопудовые мешки с мукой, а затем читал «Афоризмы и максимы» Артура Шопенгауэра прямо здесь, на мешках. Он не мог грамотно писать до 30 лет, но он поражал своими знаниями (а главное, пониманием различных сложных областей знания) и особым литературным вкусом А. С. Деренкова, студентов университета и Духовной академии, культурнейшего нижегородского адвоката А. И. Ланина, у которого потом служил письмоводителем, В. Г. Короленко, который помог ему утвердиться в литературе.

Когда из «гадкого утенка» Пешкова родился Горький? Речь в данном случае даже не о творчестве, но о манерах, о внешнем поведении. В Самару из странствий «по Руси», если верить Смирнову, явилось пугало огородное, похожее одновременно на дьякона-расстригу и на хохла-актера. Но уже в Нижнем Новгороде в 1896 году перед нами совсем другой человек. Читаем воспоминания А. Е. Богдановича. Горькому его рекомендовал Е. Н. Чириков, писатель, тогда служащий в Минске по железнодорожному контролю, одновременно журналист. Вот Богданович приходит на угол Телячьего и Вознесенского переулков. Стоит «невзрачный одноэтажный домик, окрашенный какой-то неопределенной краской — не то желтой, не то коричневой».

Горький недавно женился на корректорше «Самарской газеты» Екатерине Волжиной. Это первая квартира молодоженов. На звонок отворяет дверь женщина средних лет, «с пытливо прищуренными глазами». Теща, мать Екатерины. Тесть умер, не дождавшись свадьбы, но успев оценить и полюбить Алексея, который ухаживал за ним. Теща проводит гостя в небольшую столовую. Выходит молодая хозяйка и приветливо приглашает его в маленькую гостиную. Всё «небольшое», «маленькое», но это уже «столовая» и «гостиная».

«— Вам придется немножко подождать: А. М. только еще встает».

Между тем время за полдень.

Между явлением чучела огородного в Самару и нижегородской идиллической сценкой прошло чуть больше года. И какая разница! Разумеется, облагораживающее влияние на «верзилу» имела умница Екатерина Павловна. Она же обучила его грамотно писать, как когда-то мать Варвара обучила читать светские книги. Он быстро все схватывал…

Но одним облагораживающим влиянием молодой и прелестной жены, недавней гимназистки, этого переворота не объяснить. В Пешкове всегда был дар актерства. Одно из самых ранних воспоминаний о нем А. И. Картиковского относится к 1882 году. Алеше 14 лет.

Я мочил, мочил, мочил,Потом начал я сушить.Я сушил, сушил, сушил,Потом начал я катать.Я катал, катал, катал,Потом начал я мочить.

<…> «Спиной ко мне, широко расставив ноги, стояла широкоплечая фигура, босиком, в черных люстриновых шароварах, в белой с крапинками рубашке без пояса. В левой руке она держала валек, заменявший скрипку, а правой рукой неистово водила по вальку скалкой».

Артист! В детстве и отрочестве он часто так актерствовал, за что ему доставалось розог от дедушки. Потом подрабатывал в ярмарочных театрах. Подбивал С. А. Вартаньянца, студента тифлисского учительского института, создать театр бродячих актеров и ходить по России.

Горький однажды написал о себе:

«Лет пятнадцати я чувствовал себя на земле очень не крепко, не стойко, все подо мною как будто покачивалось, проваливалось, и особенно смущало меня незаметно родившееся в груди чувство нерасположения к людям.

Мне хотелось быть героем, а жизнь всеми голосами своими внушала:

— Будь жуликом, это не менее интересно и более выгодно…

Искал я и жаждал какой-то особенной правды, твердой и прямой, как шпага; хотелось вооружиться ею и уверенно идти сквозь хаос скользких, жабьих слов, — сквозь противоречия поступков, мыслей и чувств.

— Правда? — восклицал тихо и насмешливо мой друг и учитель плотник Осип. — Правда — есть! — от ежели тебя взять за волосья да часок повозить по земле, ты и учуешь ее, правду…

Я понимал, что он шутит от „нечего сказать“; я знал, что этот хитрый старичок, способный обо всем наговорить тысячу слов, одинаково ловких и умных, сам не ведает, где правда, не ведает и, кажется, давно уже отчаялся найти ее.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Адмирал Советского Союза
Адмирал Советского Союза

Николай Герасимович Кузнецов – адмирал Флота Советского Союза, один из тех, кому мы обязаны победой в Великой Отечественной войне. В 1939 г., по личному указанию Сталина, 34-летний Кузнецов был назначен народным комиссаром ВМФ СССР. Во время войны он входил в Ставку Верховного Главнокомандования, оперативно и энергично руководил флотом. За свои выдающиеся заслуги Н.Г. Кузнецов получил высшее воинское звание на флоте и стал Героем Советского Союза.В своей книге Н.Г. Кузнецов рассказывает о своем боевом пути начиная от Гражданской войны в Испании до окончательного разгрома гитлеровской Германии и поражения милитаристской Японии. Оборона Ханко, Либавы, Таллина, Одессы, Севастополя, Москвы, Ленинграда, Сталинграда, крупнейшие операции флотов на Севере, Балтике и Черном море – все это есть в книге легендарного советского адмирала. Кроме того, он вспоминает о своих встречах с высшими государственными, партийными и военными руководителями СССР, рассказывает о методах и стиле работы И.В. Сталина, Г.К. Жукова и многих других известных деятелей своего времени.Воспоминания впервые выходят в полном виде, ранее они никогда не издавались под одной обложкой.

Николай Герасимович Кузнецов

Биографии и Мемуары
100 великих гениев
100 великих гениев

Существует много определений гениальности. Например, Ньютон полагал, что гениальность – это терпение мысли, сосредоточенной в известном направлении. Гёте считал, что отличительная черта гениальности – умение духа распознать, что ему на пользу. Кант говорил, что гениальность – это талант изобретения того, чему нельзя научиться. То есть гению дано открыть нечто неведомое. Автор книги Р.К. Баландин попытался дать свое определение гениальности и составить свой рассказ о наиболее прославленных гениях человечества.Принцип классификации в книге простой – персоналии располагаются по роду занятий (особо выделены универсальные гении). Автор рассматривает достижения великих созидателей, прежде всего, в сфере религии, философии, искусства, литературы и науки, то есть в тех областях духа, где наиболее полно проявились их творческие способности. Раздел «Неведомый гений» призван показать, как много замечательных творцов остаются безымянными и как мало нам известно о них.

Рудольф Константинович Баландин

Биографии и Мемуары
100 великих интриг
100 великих интриг

Нередко политические интриги становятся главными двигателями истории. Заговоры, покушения, провокации, аресты, казни, бунты и военные перевороты – все эти события могут составлять только часть одной, хитро спланированной, интриги, начинавшейся с короткой записки, вовремя произнесенной фразы или многозначительного молчания во время важной беседы царствующих особ и закончившейся грандиозным сломом целой эпохи.Суд над Сократом, заговор Катилины, Цезарь и Клеопатра, интриги Мессалины, мрачная слава Старца Горы, заговор Пацци, Варфоломеевская ночь, убийство Валленштейна, таинственная смерть Людвига Баварского, загадки Нюрнбергского процесса… Об этом и многом другом рассказывает очередная книга серии.

Виктор Николаевич Еремин

Биографии и Мемуары / История / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии