Горькие ягодки

Но ночью и одной здесь, мягко говоря, неуютно. Тут в случае чего, что называется, кричи не кричи, не услышит никто. Я отгоняю от себя пугающие мысли. Сегодня всё, что могло со мной случиться, уже случилось. Я пристраиваюсь на низкий подоконник и наконец приступаю к делу.

Грудь налилась молоком, и его струя с силой брызжет в подставленную баночку. Ох, хорошо-то как… Моя бедная грудь чуть не лопнула, было даже больно. Ну ничего, всё хорошо. Я умница и молодец. И ещё смелая. Не побоялась пойти ночью одна на чердак. Расскажу потом Дашке…

Я без устали хвалю и подбадриваю сама себя. Ну, потому что мне страшновато. Не страшновато. Мне очень страшно… Но всё когда-нибудь заканчивается.

Я аккуратно промокаю грудь чистым платочком, крепко-накрепко закручиваю баночку с молоком. Я поставлю её в морозилку у нас на кухне, и молоко не пропадёт, когда бы я за ним ни вернулась. Всё обошлось, облегчённо вздыхаю я. Собираюсь было бежать восвояси, как устоявшуюся тишину чердака вдруг разрывает бесцеремонный громкий скрип открываемой двери…

глава 21

Марианна

В следующее мгновение вспыхивает яркий свет. Я в ужасе зажмуриваюсь. В темноте ещё была надежда, что меня не заметит тот, кто пришёл. Но не при свете. Я совсем недалеко от двери, меня сразу видно. Шансов спрятаться у меня нет.

– Ооо… Прохоренко… Так это и есть твой сюрприз?! Очень, очень мило… – прекраснейшей музыкой слышу голос Светки Бастрыкиной. Голос пьяный. И злой.

Я распахиваю глаза и счастливо улыбаюсь Светке.

– С днюхой! – весело поздравляю бывшую одногруппницу. Я настолько рада, что тревога оказалась ложной, что я жива и здорова, и что моя доченька не потеряет мать, что не сразу замечаю, к кому, собственно, обращается именинница.

Я хочу пожелать что-нибудь хорошее Светке, типа здоровья и счастья в личной жизни, но слова застревают у меня в горле. Рядом со Светкой Андрей. Именно ему предъявляет беспочвенные, вообще-то, претензии непривычно злая Светка. Андрей стоит, слегка покачиваясь, засунув большие пальцы рук в карманы джинсов, и удивлённо взирает на меня.

Ох, какой же он красивый… Он ещё красивее, чем я помню. Андрей в синих потёртых джинсах и ослепительно белой рубашке навыпуск с закатанными рукавами. Я не могу отвести глаз от золотистой кожи его рук. Я слишком хорошо помню, какие сильные эти руки, какая гладкая у него кожа, я помню его запах, от которого так кружилась голова.

Я совсем забыла о Светке. Я хотела бы смотреть и смотреть на него, и чтобы время остановилось. Когда ещё я его увижу?

Кажется, он тоже забыл о Светке. Наверное, пытается понять, что же я здесь делаю. Я сцеживала молоко, чтобы было чем кормить твою дочь, Андрей. Ничего загадочного. Как это говорится, разгадки самых сложных загадок обычно крайне просты.

Тем временем Светка распаляется всё больше.

– Так это Прохоренко есть твой сюрприз? – громко и как-то стервозно повторяет она. Слишком громко. И слишком стервозно. Нельзя так с мужчинами разговаривать, Светик, нельзя. Даже я, девушка без мужа, это понимаю.

Мне становится весело. Как же здорово, когда светло, безопасно и ничего не грозит! И когда Андрей так близко от меня, всего в нескольких шагах! Как же мне было страшно совсем недавно и как хорошо сейчас!

Сегодня точно мой день. Я хотела увидеть Андрея, и я смотрю на него! Каким-то невероятным чудом он пришёл сам! Мне не пришлось хитрить и забегать к Светке, словно она моя подружка, чтобы взглянуть на него одним глазком. На меня накатывает какое-то новое для меня бесшабашное состояние.

– Ну да, Светик. Я сюрприз! Вэлкам на чердак! Мы решили устроить здесь дискотеку!

– Что ты несёшь, Прохоренко! – орёт Светка, некрасиво брызгаясь слюной. Ой, да она просто в дупель. Надо же, никогда её такой не видела.

– Ты что, хотел подарить мне групповичок с участием Прохоренко?! – совсем Светка чокнулась, честное слово. Хотя… О лагерных похождениях Андрея наш курс гудел ещё долго. У нас же всегда все всё знают.

– Ненавижу тебя! – опять орёт Светка. Да что же это такое? Она ему не жена вроде, чтобы предъявы таким тоном делать. Похоже, Светка по пьяни мало что соображает. Ужас какой.

Андрей что-то говорит ей тихо. Я не вслушиваюсь, потому что наслаждаюсь видом его брезгливо изогнутых губ. Губ, которые умеют целовать так, что теряешь волю и разум…

Зато Светка хорошо слышит. Она вскидывается и вдруг со всей дури залепляет Андрею пощёчину. Я застываю на месте. А если сейчас она решит врезать и мне? За компанию. Я опасливо задвигаю за спину сумку с молоком. Но мои опасения, к счастью, напрасны. Светка разворачивается и, пошатываясь, уходит, с грохотом хлопнув дверью. Кажется, она плачет.

Может быть, надеется, что Андрей пойдёт за ней? Наверное, он обидел её чем-то… Но самому Андрею Светкин демарш глубоко по фиг. Потирая покрасневшую щёку, он подходит ко мне, присаживается рядом на подоконник.

– У тебя попить ничего нет, Мальвина?

– Только молоко, – на автомате отвечаю я. Ох, ну ты сдурела, что ли, совсем, Марианна?

– Молоко не пью, – на моё счастье, говорит Андрей, – разве что от бешеной коровки.

– Такого не держим.