Горькая Луна

В новой обстановке были уже знакомые и надоевшие Розе правила, которыми она, живя в приёмных семьях, с лёгкостью пренебрегала. С самого утреннего подъёма, который начинался непривычно рано и в один и тот же час, и на протяжении всего дня нужно было, следуя обязательному расписанию, делать то, что не хочется. Включая посещение занятий и столовой, где частенько подавали пищу, которая на вкус была отвратительна. Но отказываться от неё считалось дурным тоном. К счастью, тут Бет, у которой всегда был зверский аппетит, отступала от правил, особенно когда речь шла о вожделенном десерте в чужой тарелке. Но самым ужасным было то, что Роза оказалась беспомощной перед своей фобией. Когда приходило время сна и свет в блоке выключали, её спасал маленький фонарик, с которым она с головой забиралась под одеяло. Сжимаясь в комок, она засыпала с открыткой в руках.

Но Роза напрасно верила, что её верный друг, стёклышко которого она старательно протирала каждый день, будет освещать её хрупкий мирок вечно. Как-то раз, проснувшись посреди ночи в полной темноте, Роза невольно вскрикнула. Этого было достаточно, чтобы разбудить имевшую чуткий сон Бет. По ночам ей снилось что-то ужасное. В неистовстве она схватила первое, что попалось ей под руку и отходила Розу поверх одеяла, не оставив ни синяков, ни ссадин. Никто так и не узнал, что случилось с Розой. Осматривавший её больное тело, врач с удивлением обнаружил два сломанных ребра. Неудивительно, ведь орудием Бет был металлический стул, плохо привинченный к полу. Теперь Роза тщательно заботилась о том, чтобы вовремя менять батарейки, и стала дожидаться удобного момента, отомстить Бет. Но сделать это в стенах исправиловки было непросто. Прошло время, и они стали подругами. Бет оценила, что Роза не выдала её выходку, за которую ей здорово влетело бы, и по-дружески делилась с ней белым порошком, который другим отдавала только за деньги. Нужно было только втянуть носом самую малость, и страх перед темнотой отступал. Чудодейственный порошок, о котором знали только посвящённые, всегда был в наличии у Бет. С ним жизнь в исправиловке текла намного веселее.

После исправительной школы Роза хотела отправиться в Нью-Йорк, навстречу своей мечте. Она уже достигла возраста совершеннолетия и теперь была вольна поступать так, как ей заблагорассудится. Однако имеющихся у неё денег хватило бы лишь на малую часть пути, не говоря о первом времени самостоятельной жизни в огромном городе. И тут Роза вдруг вспомнила о богатом дядюшке, брате её отца, которого она видела лишь однажды, и решила навестить его в Лос-Анджелесе, что рукой подать.

Большой дом дяди, с колоннами и чудесным фонтаном на лужайке перед ним, был похож на дворец президента. Приезд Розы стал скорее неприятной неожиданностью для него. Но не мог же он, добропорядочный гражданин, отказать ей, имевшей жалкий вид, пусть и свалившейся на него как снег на голову, в гостеприимстве, да ещё в присутствии полицейского, любезно согласившегося указать ей дорогу к его дому. И он сделал вид, что рад ей. Оказалось, что дядя жил один. Большую часть времени он проводил вне дома, и, кроме приходящей домработницы, Розе никто не докучал. За исключением одного недоразумения по кличке «Тутси». Кстати сказать, Роза и эта маленькая худая проворная тварь, с торчащими острыми ушами, сразу невзлюбили друг друга. Едва Роза показалась на пороге, как та принялась ревностно лаять. Дядя позволял своей четвероногой любимице слишком многое. И она была совершенно не приучена к хорошим манерам. Собака была прожорлива. А после того как она набивала своё брюхо, отправлялась гадить на лужайке перед домом с мягкой травой, по которой ужасно приятно гулять босиком. Когда же они оставались одни, она, видимо, считая, что её компания приятна всем, скреблась в дверь Розы и начинала противно скулить, таким образом, действуя на нервы и уповая на то, что Роза приветливо распахнёт дверь и впустит её. Как-то раз, потеряв всякое терпение, Роза закрыла Тутси в спальне дяди, которая располагалась в удалённой части дома, откуда не доносился её недовольный лай. И поплатилась. Вспомнив об этом лишь через несколько часов, она, к своему ужасу, обнаружила, что псина помочилась на коврик перед кроватью. Оставшиеся полдня до прихода дяди Роза простояла на четвереньках, пытаясь всеми известными ей способами вычистить ковёр. Чтобы такого не повторилось, она впредь помещала собаку в дядину ванну, из которой та не могла выбраться, как ни старалась. Так было гораздо приятнее лежать перед телевизором и поглощать фруктовое мороженное.