Горькая кровь

Принимая во внимание, что Совет старейшин Морганвилля беспокоится о безопасности и защите всего, находящегося в пределах его влияния, решил принять закон, требующий идентификации всех лиц, независимо от того, смертный или бессмертный. Такая идентификация далее должна осуществляться от лиц жителей во все времена. В то время как такой документ, удостоверяющий личность, имеет существенное значение для здоровья нашего сообщества, мы также постановили, что нарушение этих требований должно рассматриваться как прямое оскорбление совета, и как таковой может быть наказуемо Первым, Вторым и Окончательным Актом, написанными в законах, сформулированными Основателем, начиная с самых ранних основ этого великого сообщества.

В утверждение данных требований и наказаний, Основатель Морганвилля располагает свою подпись вслед за этим.

Я замерла с ручкой наготове и нахмурилась:

- Что это?

- Как мы уже обсуждали, - сказал он. - Требование для жителей Морганвилля провести соответствующую идентификацию. Для вампиров, конечно, требования несколько отличаются, но они все равно будут носить карты. Это не будет казаться дискриминацией.

- На самом деле нет, - сказала я, рябь раздражения проскользнула через мой тон. - Я думала, что мы решили подождать год для осуществления идентификационных мер, пока они не будут должным образом разъяснены.

- Я полагал бы, что возможно так долго ждать, если бы не слышал, что Капитан Откровенный снова среди нас и проводит агитацию против нас.

Голос Оливера сейчас нес с собой горький, темный оттенок, и его неприязнь к псевдониму нашего самого надоедливого человеческого врага показалась в выражении его резкого, угловатого лица. Конечно, возраст не имеет значения для вампиров, это то, что сила привносит с собой. Но Оливер был редкостью - вампир, который был превращен в последние годы жизни, ставший бессмертным с седыми прядями в его каштановых волосах и морщинками около глаз и рта. Он мог быть теплым и дружелюбным, когда хотел, но я уже давно знала, что он первый, последний и неизменный воин.

И этот... Капитан Откровенный, как сейчас его именуют люди в Морганвилле, был сделан из того же теста. Боец, полный решимости причинить нам вред. Мы убивали его десятки раз за последнее столетие, и - смертные жизни были тем, чем они являются - мы никогда не ожидали, что проблема №1 будет воскресать снова, снова, и снова; но как только Капитан Откровенный пал, другой сделал шаг вперед, замаскированный и спрятанный, чтобы занять его место.

И теперь это значит, что мы вынуждены пережить еще одного потенциального мстителя.

Я чувствовала взгляд Оливера на мне, теплый и в то же время испытывающий, ибо все барьеры упали между нами - его честолюбие не было одним из них. Он требовал все больше от самого себя и, таким образом, больше от меня. Это был опасный танец, и это было частью - если не большинством - притягательности.

- Да, - сказала я. - Если они достаточно уверены в собственных силах, чтобы открыто следовать за еще одним подстрекателем, то, я полагаю, мы должны ответить.

И я поставила свою сложную подпись - все петли, завитки и косую черту - в нижней части официального документа. По современной моде это будет сфотографировано, оцифровано, переправлено в мягкие и простые слова на экране... но результат был тот же. Слово правителя – закон.

И сейчас я была неоспоримым правителем Морганвилля. Все мои враги пали; болезнь, которая долгое время мучила вампиров, в конце концов, была побеждена благодаря вмешательству людей, особенно беспокойной юной Клэр, ученицы моего старого друга, Мирнина. Мы также казнили моего отца, Бишопа, заразившего нашу кровь. В последние несколько месяцев холодные и жестокие драуги охотились на нас - чуть не доведя наш вид до грани исчезновения – и были ликвидированы.

Теперь ничто не стоит между моим народом – до последнего вампира – и властью и статусом, надлежащими нам.

Ничто, что было. Но слишком уверенные в себе люди в этом городе – люди, которых я выбрала, сплотила, позволила расти и процветать в сотрудничестве под жесткими условиями; люди, которые отплачивают мне страхом, злобой и сопротивлением, усиливающимся с каждым годом.

Больше нет.

- Больше нет, - сказал Оливер вслух и встал, чтобы взять постановление из моей руки. – Больше не будет слуг, думающих, что они могут в тайне ускользнуть от своих преступлений. Это наше время, моя королева. Время, чтобы обеспечить наше окончательное выживание.

И он взял мою руку в свою, наклонился и коснулся прохладными губами моей прохладной кожи.

Я вздрогнула.

- Да, - сказала я. – Я верю в это.

Его губы поднимались по моей руке, целуя медленно и нежно, и нашли мою шею; он освободил мои волосы от тяжелой короны и дал им свободно упасть. Он обвил свои сильные руки вокруг меня и притянул меня к себе. Он был неотразим, как гравитация Ньютона, и я оставила политику, гордость и статус ради собственного чистого и радостного романа.