Горизонты

Тут Вельвет заметила меня сквозь дверное окно, и ее глаза расширились от удивления, затем она покачала головой и грустно улыбнулась. Теряла ли она кого-либо столь ценного? Была ли у нее семья? На эти вопросы у меня не было ответов. Тем временем мы пошли дальше, и я спросила единорога:

— Вы не могли его спасти?

— Магия отнюдь не всесильна. Порой тело повреждено настолько, что его уже не спасти, — прямо ответил он на ходу.

— Но… вы же спасли Глори? Да? — спросила я. В конце коридора я видела ее семью, собравшуюся вместе. — Вы же её три раза в эту гребанную целительную машину клали! Вы её спасли… — я оцепенела и прошептала: — Или нет?

Он не ответил. Его глаза были безжизненны, а лицо ничего не выражало…

Я рванула вперед, оставляя единорога позади. Но время будто бы замедлило свой ход, плач сменили приглушенные, словно подводные звуки. И чем быстрее я пыталась бежать, тем медленнее я двигалась. Все, что я видела перед собой, вдруг приобрело необходимую четкость. Вот Монингстар прижимает к груди золотую ветвь и плачет, не скрывая чувств. Вот отрешенный лик Мундансер, которая обнимает светло-серых пегасок — Лэмбиет и Люсент. А вот Даск, чей мертвенный взгляд направлен прямо на меня, прижимает к себе шлем Анклава. Промчавшись мимо них к двери, я распахнула её.

Пик…

«Нет. Нет, нет, нет…»

Пик…

Тусклая комната едва вмещала чересчур большую для своего усохшего владельца кушетку. Глори вся была в бинтах. Вся. Только, лежащие на подушке, лиловые локоны могли помочь узнать в лежащей на кровати мумии пегаску. В углу стояла стойка для капельниц с двумя бутылками: в первой находилась фиолетовая жидкость, в которой плавали несколько кристаллов лунного камня, а во второй, более маленькой, прозрачная, также с лунным камнем внутри.

Рядом с Глори сидел её отец — Скай Страйкер. Его физические раны зажили, но душевные, казалось, не могло излечить уже ничто. А сливовая шкура с теми полосами, что были в ней проделаны, больше подходила зебре, нежели пони. С другой стороны сидел весь взлохмаченный и измученный Ровер, прижимавший к груди несколько свитков из старой плотной бумаги. Вдруг он поднял голову и, посмотрев на меня пару мгновений, встал на ноги.

— Извините. Извините. Псам жаль, — пробормотал он прежде, чем покинул помещение.

Я заняла место Ровера напротив Скай Страйкера.

— Она знала, что ты придешь, — сказал он, не поднимая глаз с дочери. — Знала, что ты жива. Что ты вернешься.

Он весь трясся.

— Ты можешь помочь? Сотворить какую-нибудь принцесскую магию? — прошипел он из злости.

— Я бы не знала с чего начать, если бы могла, — прошептала я в ответ. Луна возможно знала с чего начать, но у меня не было ее знаний, только душа.

— Как же иначе… — кипя от злобы, прорычал он, поднимая на меня свой взгляд. — Принцессы. Магия. Какой от всего этого толк, если не может спасти мою дочь? — вопрошал он, поднимаясь на ноги. — Ты должна была стать её другом! Её любимой! Вот, что от тебя требовалось! А ты её бросила! — прокричал с другой стороны кровати. — Ты оставила мою малышку помирать!

— Шшш, Папочка, — донеслись хриплые звуки из бинтов, словно их произносили за несчётные километры от нас. — Не надо. Я же тебе объяснила. Ты обещал.

— Ну я же не снес её гребанную башку! — крикнул ей в ответ Скай Страйкер. — Лишь небеса знают, как я хочу это сделать! От греха подальше даже оружие в коридоре оставил! — прошипел он со злостью в мою сторону. — «Охрана спасает пони». Смотри! Смотри, что ты с ней сделала! — кричал он, широко взмахнув передней ногой. — Это все ты виновата! — по его щекам потекли слезы.

Меня как будто парализовало. Я не могла ответить. Не тогда, когда он был прав.

— Простите, — промямлила я слова, которые обычно говорю, когда мне нечего больше сказать. — Легат…

— Ох, конечно. Может он и запустил ракету, но из-за кого она оказалась там? Из-за тебя! Она почти избавилась от тебя. Она должна была избавиться от тебя! Куда бы ты не пошла, твой путь усеивают сломанные жизни. Ты просто ходячий эпицентр смерти и разрушения! Сколько пони ты ещё убьешь, пытаясь нас спасти? — рявкнул он на меня.

И тут словно что-то сломалось внутри меня, давая выход ярости и злобе.

— Довольно, плебей! — воскликнула я, со всей своей телекинетической силой впечатывая его в стену. — Как смеешь ты говорить со мной в таком тоне! Ты даже представить себе не можешь, через что мне пришлось пройти! — рявкнула я ему в лицо.

Вбежавшие в комнату Даск и Мундансер увидели, как я прижимаю к стене их отца.

— Отпусти его, — произнесла Даск; ее тело было напряжено до предела. — Сейчас же!

«Что я делаю? Я что, правда только что назвала его „плебеем“? Да?»

Отпустив его, я отошла в угол комнаты. Скай Страйкер упал на пол и, весь трясясь, смотрел на меня.