Горизонты оружия

В каких еще случаях кончару нет равных? При добивании упавшего противника. Если уж попадался такой враг, которого мало вышибить из седла и из реального участия в данной конкретной схватке, но надо непременно отправить на тот свет — то сделать это обычным кавалерийским оружием довольно сложно. «Кони, люди» на этот момент в кучу, как правило, уже смешались — так что длинные копья не в ходу. А палашом или саблей гарантированно поразить лежащую, да еще и бронированную, «мишень» с коня, как правило, не получалось. Приходилось спешиваться — а это многим чревато… Кончар же позволял «пришпилить» нежелательную WIP-персону к земле без рискованных крайностей.

Порой кончаром наносили и рубящие удары, особенно если второй этап боя сразу переходил в третий, т. е. в ближнюю схватку. Вот тут-то часто (не всегда!) применялся двуручный хват. Но в таких случаях для любого оружия велика доля «неклассических» приемов. Обычно же, если оставался хоть минимальный резерв времени, кончар норовили сунуть в ножны — разумеется, не поясные, а седельные, в походном положении кончар крепился у всадника под бедром, вдоль конского бока, — и выхватить более подходящий клинок: все тот же палаш или саблю.

Наконец, главный вопрос: к какой культуре «привязано» это оружие — в нашем ли мире, в параллельном ли?

В эпоху раннего средневековья кончар распространен по всему Востоку — разумеется, не Дальнему, а тому, который обобщенно изображается как «мир степных всадников». На излете же средневековья его «позаимствовала» у степняков — и применила против них — та латная конница Европы, которая имела регулярные «контакты» с восточной конницей. То есть «цивилизация фронтира», которая воспринимает свою деятельность как охрану Последнего Рубежа. При этом она должна быть не очень городской и к пехоте, в том числе и собственной, относиться с известным пренебрежением. А к техническому прогрессу — не обязательно: рядом с кончаром часто приторочен седельный пистолет и где-то неподалеку, в другой седельной емкости, хранится печатная Библия, а то уже и светский роман в духе творений Гура Сочинителя.

Кстати, о Библии. Цивилизации позднего кончара, видимо, должны быть достаточно монолитны в религиозном смысле, при том, что вольномыслие — правда, скорее «шляхетское», чем «интеллигентское» — для них как раз характерно. Терпеть на своей территории «иноверцев», занимающих конкретную социально-экономическую нишу, они способны, но вот внутренние ереси, церковный раскол и пр. перед лицом «восточной опасности» вряд ли разовьются. Междоусобные стычки, разумеется, возможны — но в таких «схватках равных» кончар не очень удобен. Там более уместны мечи-панцерштекеры (это немецкий термин, но он, думается, понятен и без перевода) или ранние эстоки, у которых при почти кончаровской форме клинка более «фехтовальный» баланс.

Кроме того, такие «всаднические», но при том европейские культуры, скорее всего, окажутся цивилизациями как бы утрированно-феодального типа, причудливо совмещающими неплохую дисциплину на низовом уровне и почти полную анархию на уровнях более высоких. Дело в том, что при средневековой слабости государства и близости Последнего Рубежа королевское войско эффективно лишь в редких случаях, рыцарь-одиночка с личной дружиной «держать фронт» не сумеет, а вот на магнатов регионального значения (с которыми рядовые дворяне, по крайней мере, на поле боя волей-неволей «сотрудничают» не как капризные вассалы, а скорее как знающие свое место солдаты) и ложится основная ответственность. На определенном этапе развития эта система отношений перестает срабатывать, и вот тогда-то «страны кончара» оказываются вынуждены обратиться к централизации, сопровождая сей процесс массой оговорок и проволочек. В результате центральная власть у них сразу возникает как конституционная, что вряд ли плохо, — но зато сохраняется изрядный риск «опоздать». То есть проиграть (иногда — временно) историческое соревнование другим государствам, изначально оказавшимся в более благоприятных условиях, — либо тем, кто в менее благоприятных условиях сразу избрал более жесткую схему. Например, стал бороться с азиатскими соседями «их же оружием»: сверхцентрализацией по типу азиатской деспотии.

К кому это применимо в нашем мире — угадайте с трех раз. И учтите, что такой подход чреват своим собственным риском опоздания…

А «цивилизации кончара» в нашем мире — это Австрия, Венгрия (благодаря далеко продвинувшейся Османской Империи), безусловно, Польша (а вот для нее роль Востока зачастую играли мы, но это совсем уж особый разговор). Испанцы в данный список не попали: их дела с маврами примерно с равной частотой вершились в открытом поле, на море, в горах и под стенами крепостей, что потребовало создания не «всаднического», а универсального оружия и тактики боя. Без этого — совсем бы идеальный кандидат в «цивилизацию кончара», но это есть, и оно порождает во многом иной комплекс: как видим, не только оружейный, но и культурно-исторический.