Горизонты ада

– Я носил маску Тома Джири еще три года, но старался не попадаться тебе на глаза. Иногда заходил, чтобы посмотреть, как у тебя идут дела: все-таки ты мой первенец. Я всегда к тебе неплохо относился, пока мое положение не вынудило меня исчезнуть. Твоя мать пригрозила, что скроется, если я не перестану появляться.

– Почему она так не поступила сразу же, как узнала? – поинтересовался я.

– По той же причине, по какой она не сказала никому, включая собственного сына, правду о человеке, за которого вышла замуж. Я поклялся себе, что выслежу вас обоих и убью, если она проговорится.

– Но ведь ты только что сказал…

– Что неплохо к тебе относился? Верно. Но бизнес есть бизнес.

– Ты в самом деле убил бы меня?

– Твоя мать знала, что я никогда не лгу, если речь идет о чем-либо важном. Именно поэтому, даже если бы дожила до преклонных лет, выжила бы из ума и раскрывала бы всем подряд все свои самые темные тайны, она не упомянула бы обо мне никогда. – Он похлопал рукой по полу. – Страх превосходно действует, Ал, мой дорогой мальчик. Особенно если это страх за тех, кого любишь.

Он поднялся и протянул мне руку, но я встал на ноги без его помощи. Он улыбнулся и спросил, могу ли я идти. Когда я сказал, что могу, он открыл дверь и вывел меня в длинный коридор.

– Где мы? – спросил я, взглянув на помигивающие лампы дневного света на потолке.

– В здании, – неопределенно ответил он. – Это одно из моих многочисленных рабочих мест. Лишнего тебе знать не нужно.

Пока мы шли – Вами впереди, я за ним, стараясь не отставать, – внезапно я вспомнил сказанную им фразу и остановился. Вами оглянулся.

– Ты сказал, что я твой первенец.

Он снисходительно улыбнулся:

– Соображаешь, хоть и медленно.

– У тебя еще есть дети?

– Много. И все от разных женщин.

– У меня есть братья? Сестры?

– Больше сорока последний раз насчитал.

От такой новости голова пошла кругом. Я всегда думал, что в целом мире у меня нет ни одной родственной души.

– Где они? – спросил я. – В городе?

– Есть и в городе, но я также сеял свое семя в портах чужих и дальних стран. У тебя даже есть сестра-эскимоска. – Трудно было понять, шутит он или говорит серьезно.

– Ты с ними поддерживаешь связь?

– Я веду учет. У меня нет времени для личных отношений.

– Поэтому ты и за мной следил? Почему ты оказался у «Красной глотки», когда на меня напали?

Подумав немного, он повернулся и жестом предложил мне следовать за ним, решив сохранять молчание.

– Что сталось с теми типами, которые на меня напали? – спросил я, следуя за ним.

– Они ждут, чтобы доставить нам удовольствие.

– Они здесь?

– Я же сказал, что это мое рабочее место.

Мы прошли несколько дверей, прежде чем Вами остановился у одной и вошел. Еще одна темная комната. Пока я не закрыл за собой дверь, он свет не зажигал. Когда Вами щелкнул выключателем, я сразу пожалел, что он это сделал.

Два человека из переулка висели на цепях, прикрепленных к потолку: один вверх ногами, второй горизонтально. У второго был вспорот живот, и внутренности свисали с боков, так что казалось, что он ими испражняется. Его глаза были вырезаны из глазниц и приколоты к соскам, из-за чего он выглядел как непристойный инопланетянин из дешевого научно-фантастического фильма. Большая часть лица подвешенного вверх ногами человека была срезана, а через его гениталии проходила спица, которая была прикреплена еще к одной цепи и тянула гениталии вверх, поэтому каждое движение было для него сродни агонии.

Оба еще дышали.

Я отвернулся, и меня стошнило. Засмеявшись, Вами предупредил, чтобы я был осторожнее и не заблевал его туфли. Придя в себя, я поинтересовался, кто эти двое.

– Первым делом я им задал тот же вопрос, – ответил Вами. И прибавил: – Скажи, неужели ты действительно поперся с белой женщиной в «Ку клукс клаб»?

Я медленно кивнул:

– Да. И что?

– Два белых гомика, которых ты видишь, посчитали это личным оскорблением. Они случайно заметили тебя вчера в «Красной глотке» и решили поучить долбаного черножопого уважать приличных людей, как цветисто выразился один из них, до того как я отрезал ему язык.

– Они ведь не имеют никакого отношения ни к Ник, ни к Фурстам? – сказал я, разглядывая лицо того человека, у которого оно еще было.

– Никакого, – подтвердил Вами, причем в голосе его звучало разочарование, которое я тоже испытывал. – Вообще-то, на это можно было не надеяться. Жизнь редко бывает настолько простой.

Человек без лица застонал и задвигался на своих цепях. Что-то – возможно, оставшаяся часть его носа – соскользнуло со лба и шлепнулось в лужу крови с тихим всплеском.

– Не мог бы ты, ради всего святого, покончить с ними? – простонал я.

– Они мне как-то полюбились, – ухмыльнулся Вами. – Подумывал, не подержать ли их подольше.

– Убей их, и все! – закричал я.

Вами холодно посмотрел на меня:

– Не позволяй себе разговаривать с отцом таким тоном, Альберт. Ты не такой уж взрослый, могу и выпороть.

– Пожалуйста, – произнес я жалобным тоном. – Они ведь уже ничего не смогут сказать нам, а я просто не могу на них смотреть.