Горизонт событий

Иван Юрьевич Макаров сидел за столом с выражением лица человека, который знает, что виноват, но еще не до конца понял, в чем. Свои полковничьи погоны он заслужил честно, дело знал, но годы нервной начальственной службы, в которой соблюдение правил игры, постоянно меняющихся от года к году, порой было важнее реальных результатов работы, и прошедшие в последнее время масштабные чистки личного состава, во время которых половина, а то и больше, его товарищей и коллег были уволены без сохранения выслуги лет, наложили на него свою скорбную печать. Самому Макарову до ухода на пенсию оставалось два года, и он хотел просто спокойно отбыть их, без потрясений и стрессов, чтобы отправиться на заслуженный отдых, к тихим радостям рыболовства, кроссвордов и домино. Сейчас под линией чуть тронутых сединой поредевших волос у него выступили капельки пота, шея над форменным галстуком побагровела, и выглядел он хуже и старше, чем Генеральный секретарь на изрядно отретушированном портрете в золоченой рамке, висящем у Макарова над столом. Еще две такие же рамки высовывались из угла за книжным шкафом.

– Здравия желаю, товарищ полковник! Вызывали? – бодро поприветствовал я.

– Проходи, Виктор Геннадьевич. Вот, товарищ Жвалов из Комитета госбезопасности. Хочет с тобой переговорить.

Формально в визите товарища Жвалова ничего необычного не было, но приятной беседы ожидать не приходилось. После окончательной и разгромной победы, одержанной в поистине эпической схватке двух сверхгигантов, КГБ и МВД, сотрудники госбезопасности курировали почти все более или менее значимые милицейские дела, не утруждая себя лишними церемониями и процедурами, усвоив священное право победителей приказывать, вязать и решить. Мы понимали, что в конечном счете делаем общее дело, но чувствовали себя то крестьянской пехотой при конных рыцарях в недосягаемо сверкающих латах – это если повезло с куратором из Комитета, а то и вовсе жителями оккупированной территории, живущими в ожидании распоряжения идти за околицу и начинать копать ров. Дело «вежливых людей», несомненно, было значимым: в потерпевших фигурировали расхитители, валютчики и спекулянты, бандиты намекали на что-то, выбирая для нападений дни и даты государственной важности; но самым неприятным была крепнущая уверенность в том, что к действиям преступной группы причастны сотрудники милиции, а то и вовсе, банда из них и состоит. Случай на катране у Алика показал, что налетчики не просто умеют, но и привыкли обращаться с оружием, причем специфическим образом: выстрелить именно в ногу в критической ситуации куда сложнее, чем жахнуть на поражение в грудь или живот. Добавить к этому умело оказанную первую помощь, прекрасную организацию и дисциплину, отличную информированность об уголовных элементах, понимание психологии жертв и тех, кто ведет расследование – и выводы напрашиваются едва ли не однозначные. Это создавало некоторую напряженность как между отделами, так и в отношениях с куратором из Комитета, хотя своему я бы свечки ставил в церкви за здравие и молился еще, будь я верующим. Звали его Пегов, в дело он не лез, внезапными появлениями не пугал, спокойно принимал от меня рапорт раз в неделю, вежливо благодарил и исчезал до следующей среды. Золото, а не человек. И вот, пожалуйста, Жвалов какой-то.

Он сидел за столом для совещаний спиной к двум большим окнам, и утреннее солнце, пробивающееся сквозь дымные облака, окружало его туманным светящимся ореолом. Средних лет, стрижка под бокс, мохнатые брови, мощные челюсти и подбородок настолько суровый, что им можно было бы колоть кирпичи. Несмотря на жару, одет в громоздкий серый двубортный пиджак, ворот рубашки туго схвачен широким узлом галстука. Большие руки с толстыми сильными пальцами сложены перед собой на тонкой кожаной папке.

Я сел напротив. Жвалов насупился и молча смотрел на меня. Может быть, ждал, что я сразу сознаюсь в измене Родине и шпионаже.

– Товарищ Жвалов, это капитан Адамов, руководитель оперативной группы, работающей по «вежливым людям», – представил меня полковник.

– Не очень много пока наработал, – отрубил Жвалов, мгновенно определив и дальнейший характер общения, и уровень моей заинтересованности в сотрудничестве. – Подполковник Жвалов, первое главное управление Комитета государственной безопасности, управление «К».

– Чем могу быть полезен контрразведке, товарищ подполковник? – поинтересовался я.

– Полезен – это слишком громкое слово в данном случае.

Он дал мне пару секунд, чтобы осознать сказанное и продолжил.

– По делу о смерти Рубинчика будешь докладывать мне лично. Все материалы от второго отдела, протоколы, экспертизы я уже запросил. Все, что будет появляться нового – вот сюда, – он постучал толстым пальцем по папке. – В случае появления любой информации – звонить немедленно.

– Насколько мне известно, – осторожно возразил я, – никакого дела о смерти еще нет. Причина не установлена. Да и потом, для меня Рубинчик потерпевший в эпизоде разбойного нападения, так что…