Гориллы

Как не понять, конечно, поняли. Оба полицейских устави­лись на дверь: в пивную вошли трое мужчин — красномор­дые, крепкого сложения; один из них прихрамывал. Пол до­гадался, что это, должно быть, участники сражения. Все трое прошли к стойке, делая вид, будто не замечают сидящих в углу посторонних.

— Есть и убитые, — тихо произнес Хемсуорти. — С обеих сторон. А уж раненых — и не сосчитать. У индусов пострада­ли даже женщины и дети. Один мальчик в очень тяжелом со­стоянии, вряд ли дотянет до вечера.

Шорт молчал, и Хемсуорти безжалостно продолжил:

— И теперь бог весть, когда это кончится. Индусы жаж­дут отмщения. Им и горя мало, что со стороны напавших то­же есть убитые и раненые, они знают только одно: чужие ворвались ночью в их жилища, круша все и вся.

— А какова реакция другой стороны? — поинтересовался Шорт. Чем не тема, подумал он, собрать бы материал да на­писать. Впрочем, он понимал, что затея почти безнадежная, как показал опыт с предыдущей книгой. Ведь он не в состоя­нии занять однозначную позицию: станет доказывать право­ту одной стороны, и в его словах и интонациях непременно прорвутся жалость и сочувствие к другой; постарается на­глядно показать, к чему приводит насилие, но пафос репор­тажа будет снижен тем, что сам он подчас тоже видит выход в насилии.

— Они растеряны и напуганы, — задумчиво произнес Гордон. — Рассчитывали-то они совсем на другое. Им каза­лось, получится нечто среднее между вылазкой бойскаутов и трактирной дракой. Должно быть, фильмы с Рембо вскру­жили им голову. Затем наступило прозрение, когда они уви­дели, что вовсе не киногерою вспороли брюхо, а бакалейщи­ку Тому и тот отдал концы у них на глазах.

— Ну а затем последует обратная реакция, — подхватил Хемсуорти. — Всеобщее возмущение: да как эти индусы пос­мели! Нападение будет забыто, останется в памяти лишь одно: индусы выпотрошили бакалейщика Тома, а ведь всем известно, какой это был добрый и безобидный человек. Ну а уж если индусы тем временем попытаются взять реванш да если кто-нибудь умело подогреет наших добропорядочных граждан...

Шорт уловил его мысль. Подавив тяжкий вздох, он допил чай. Извлек из кармана мятую пачку сигарет и угостил поли­цейских. Хемсуорти взял сигарету, а Гордон качнул головой и на его грустном, обветренном лице мелькнула улыбка.

— Я курю трубку.

Пол редко брался за сигарету, но сейчас, казалось ему, самый подходящий случай. Все трое молчали, окутанные серо-голубыми клубами дыма. Расположившиеся у стойки мужчины оживленно разговаривали; двое, судя по всему, из­лагали ход кровавой стычки третьему, который явно в ней не участвовал, однако при этом старались не слишком повы­шать голос, чтобы в углу не было слышно. "Ах ты, говорю, мать твою... и как врежу ему левой... Ну, тут уж и я завелся с пол-оборота..." — доносились обрывки фраз.

— Где сейчас Дир? Вы собираетесь его арестовать?

Полицейские переглянулись, затем Гордон приник к своей кружке, словно не желал даже слышать этот вопрос, не то что отвечать на него. Хемсуорти тоже не проявил энту­зиазма.

— Нет, не собираемся. Он никого не прикончил своими руками, а значит, не убийца, — Хемсуорти так резко стрях­нул пепел, что сигарета надломилась, он раздавил ее в пе­пельнице. — Вздумай мы его арестовать, его бы в тот же день выпустили, а нам потом неприятностей не оберешься. Мы должны доказать, что эту акцию спланировал он. Под­стрекательство мирных обывателей на его совести.

Пол не был уверен, что "мирные обыватели" так уж нуж­дались в подстрекательстве.

— Но мы докажем, и тогда он свое получит...

Пол почувствовал в тоне сержанта неуверенность, его слова звучали скорее клятвой, нежели констатацией фактов.

— Что ж... я вам не завидую, — сказал Пол, поднимаясь из-за стола. Разговор у стойки сразу смолк. Очевидно, эти мужчины сидели здесь и в тот вечер, когда он впервые при­езжал к Диру, так что наверняка они его узнали и теперь ду­мают, будто он давал показания против них. Они не смотре­ли в его сторону, когда Пол проходил мимо, полицейские тоже не послали взгляда ему вслед, только ушастый паренек за стойкой одарил его робкой, испуганной улыбкой.

Дождь уже не приносил аромата свежести; ливень пере­шел в бесконечную, монотонную, пробирающую до костей изморось. Пол раскрыл зонт и побрел назад — в ту сторону, где видел кордон из полицейских машин. Топать нужно бы­ло километра два, и Шорт никак не мог взять в толк, отчего они выстроились именно там, на окраине городка. Где бы ни строили эту колонию для индусов, но ясно, что не там. Ве­роятно, горожане снесли туда своих убитых и раненых. Пол шагал энергичной, размашистой походкой и, глядя на сте­кающие по краям зонта дождевые струйки, думал о Дире.

Они встретились на полпути. Дир был без зонта, голову его защищал капюшон солдатской непромокаемой куртки. При виде Шорта он остановился, досадливо качая головой.

— Ох уж эти чертовы дилетанты! Пугаются малейшей по­пытки отпора. Если ножи только у них в кармане, тут они ге­рои и романтики, но если увидят нож у противника...

Пол пожал плечами.

— Вы ведь знали, с кем связывались.