— Знаю, все знаю, вы как-то раз высказались передо мной! Прежде, в шестидесятые годы, джинсы и длинные волосы служили своего рода вызовом тупому, закоснелому обществу. Теперь, когда все дозволено, когда каждый, кому заблагорассудится, волен лезть в автобус хоть в подштанниках, когда любой, у кого появилась куцая мыслишка, не стесняется марать стены краской из пульверизатора, когда на футбольный матч ходят ради того, чтобы подраться, когда человеку спокойно могут проломить голову лишь потому, что его физиономия кому-то показалась несимпатичной, — теперь формой протеста стало возвращение к облику джентльмена. В былые времена вы протестовали против сковывающих человека пут, теперь вопите о восстановлении регламентирующих норм.
— Верно, — признался Пол не без зависти. Он бы не сумел так четко сформулировать свою мысль. Вот только неясно было, какое отношение она имеет к молодежным бандам.
— Однако, повторяю, это всего лишь поза, а в глубине души вы остались прежним. Ведь могли бы написать эту растреклятую книгу с позиций левацкой критики, бичующей общество. Вызвали бы в читателе сочувствие к юным подонкам, околачивающимся на каждом перекрестке, свалили бы ответственность за все их делишки на нас, грешных: по нашей, мол, вине они скатились вниз, и если какой-нибудь щенок ворует, грабит, пускает в .ход кулаки, то в этом повинен я со своим богатством, а вовсе не его кровный папаша, пропивающий все до последнего гроша. Такая книга пришлась бы мне не по нутру, но я бы ее издал. Можно было изложить проблему и с точки зрения лорда в цилиндре, показав на примерах, как отвратительно, опасно это умственно отсталое отребье из несовершеннолетних. Да-да, я знаю, что говорю, тридцать лет отдать журналистике — это вам не шутка... Вы могли бы отразить и обе точки зрения одновременно. Правда, это потребовало бы взвешенно-холодного, бесстрастного тона. А вы искренне переживаете все ситуации, мечетесь от настроения к настроению и от роли к роли.
— Значит, отказываетесь издать? — спросил Пол.
— Отказываюсь, — подтвердил Ким. — Воля ваша, можете предложить другому издателю, но я лично не вижу в этом смысла.
Пол поднялся с места. Ким снова придвинул к себе объемистую рукопись.
— Ну как, не надумали? Пока еще вакансия не занята, но вряд ли я смогу долго ее придерживать.
Ким — вероятно, чтобы окончательно расквитаться с долгом, — предлагал Полу место в одной из газет. Газетенка третьеразрядная, да и должность что-то вроде мальчика на побегушках.
— Благодарю, — усмехнулся Пол. — Но вам мое мнение известно.
— Известно, — кивнул головой Ким. — Только ведь и ваше тридцатилетие не за горами.
— Мне подвернулась сногсшибательная тема, — с напускной бодростью проговорил Пол уже с порога. Краем глаза он успел увидеть, как физиономия Кима скривилась в кислой гримасе, а очутившись в приемной, где теснились машинистки и секретарши в окружении компьютеров и мониторов, Пол тоже помрачнел. Тема, конечно, сногсшибательная, но при условии, что он сумеет размотать это дело.
14
Приобрести в Лондоне патроны из-под полы — задача нелегкая, но выполнимая. Пол прошелся вдоль Хэмпстед-роуд, время от времени задерживаясь у витрин, чтобы проверить, нет ли за ним "хвоста". Ему не удалось выхватить из толпы ни одного подозрительного лица, а потому он вернулся по той же улице метров на сто и остановился у входа в магазин, который прежде назывался "Боевое снаряжение", а теперь был переименован в "Джунгли". Здесь можно было купить все на свете: снятый с вооружения автомат, почти новую пилотскую куртку, тренировочный костюм коммандос, патронташ, солдатские ботинки и боевое холодное оружие. А особо доверенные лица могли разжиться даже патронами.
Пол вошел внутрь и огляделся. Стены лавочки были сплошь увешаны плакатами видеофильмов с изображением полуголых, мускулистых героев, палящих из автоматического оружия; вражеские фигуры на заднем плане сливались в неясное, размытое пятно. В магазине было пусто, лишь двое худосочных подростков околачивались возле полок да в углу, закинув ноги на прилавок, сидел Мак Ирвин. Широкоскулое лицо его при виде Шорта просияло.
Рука его скользнула под прилавок, и Шорт в ту же секунду бросился на пол. Не успел он коснуться пола, как рука Мака Ирвина стремительно описала низкую дугу, и что-то мелькнуло в воздухе: длинный, с широким лезвием кинжал, вибрируя, вонзился в притолоку. Подростки застыли как вкопанные. Шорт поднялся с пола.
— Реакция уже не та, — сказал он. — Я запросто мог бы тебя подловить.
— Ты так считаешь? — Глаза Мака Ирвина блеснули. — У меня припасена еще парочка сюрпризов.
— Будет тебе, Мак, я по делу. — Пол бросил осторожный взгляд в сторону подростков.
— Что тебе понадобилось на этот раз?
— Не так уж и много, — ответил Шорт. — Несколько танков, сотня автоматов, пулеметы, десяток снайперских винтовок с прибором ночного видения... Ну и кое-какие транспортные средства, скажем, небольшой катер.